Троглодит
Шрифт:
– Какая раскрутка?
– Следы топтали, слух распускали!
– Старик Варламыч у вас работает? – спросил Данила.
– Подрабатывает, на пол ставки!
– А Брехунец?
Насчет Брехунца Фитиль ничего не знал. Данила задал Фитилю самый существенный вопрос, почему он напал в Новогоднюю ночь на дом прокурора. Он натужно рассмеялся.
– Представляете, какая была бы реклама, если бы прокурорша завела уголовное дело о нападении снежного человека на ее дом?
– Представляем!
Но настоящая реклама началась когда мы дотащили волокушу с Фитилем до трассы, старого Стромынского тракта
Притормозила подержанная иномарка. С пассажирского сидения выглянула дама, из тех, что привыкли командовать мужьями, и спросила:
– Что случилось?
Как потом мне объяснял Данила, он решил ужать до минимума вступительную часть просьбы, с тем, чтобы не объяснять любознательной мадам, как под шкурой троглодита оказался красавец Фитиль. И вообще его имя не упоминать.
– А то начнет заглядывать под морду-маску! Увидит этого красавца, сразу влюбится, положит, его голову себе на колени. Муж приревнует и не повезет в больницу.
Поэтому мой дружок коротко сказал:
– Снежного человека надо до больницы добросить! Помирает!
А мне кажется, наоборот, мой дружок допустил ошибку, надо было сказать и показать, что под шкурой троглодита находится обычный человек, и обошлось бы без последствий.
Но обо всем по порядку. Дама вышла из машины и осторожно подошла к волокуше. На ней, лежал двухметровый, мощный в литых, резиновых плечах, волосатый снежный человек. Он тяжело, через силу дышал. Через морду-маску, когда он открывал пасть, вырывался легкий парок.
– Он живой?
– Раненый! – Данила показал на орудие охоты, фузею. Обилие крови на шкуре и морде троглодита, не позволяло сомневаться в правдивости слов моего дружка. Казалось, снежный человек кончается на наших глазах.
– Вася, чего сидишь? – скомандовала дама водителю иномарки, приспустившему стекло. – Вылазь!
Я обрадовался, решив, что мы сейчас уложим Фитиля на заднее сидение, и через десять минут он будет в больнице. Радость, оказалась преждевременной. Дама стала рядом с волокушей, а муж полез на заднее сидение и достал оттуда фотоаппарат.
– Только побыстрее! – заволновался Данила, увидев, что рядом с иномаркой остановился экскурсионный автобус.
Туристы, следующие по маршруту Золотого кольца обнаружив на волокуше снежного человека, высыпали из автобуса с видеокамерами и фотоаппаратами. Послышались удивленные возгласы:
– Неужели снежного человека убили?
– Столько читал, про него, а живого первый раз вижу!
– Валя, снимай скорее, на всю жизнь память останется!
– Стань к нему поближе!
Мой дружок, подумав, что две минуты погоды не сделают, разрешил им снимать свой охотничий трофей. Фитиль тоже молчал, надеясь, что нынешняя, непредвиденная пиар-акция окупится ему сторицей. А Данила неожиданно заволновался. Дама из иномарки, появившаяся здесь первой, отвоевала жизненное пространство рядом с волокушей и задвинула Данилу на второй план.
– Сказите, чтё-нибюдь! – попросил один из туристов направляя на Данилу профессиональную кинокамеру.
Мой дружок вскинул на плечо фузею и зачастил:
– Снежный человек! По научному, номо-троглодитус, тупиковая ветвь, дальний родственник современного человека, его неправильное колено, водится в наших краях с незапамятных времен. Везем вот из леса, видели как он одной лапой, – он поправился, – извините, я хотел сказать рукой, убил матерого медведя. О..о. о! Что это была за драка! Бой за чемпионство в лесу по двум лесным категориям. Не на жизнь, а на смерть! Вот этот снежный человек вырвал медведю яремную вену, а тот ему чуть скальп не снял.
Когда кто-то собрался дотронуться до мнимого троглодита, Данила громко закричал:
– Близко не подходить. Порвет!
– А как же ты?
Толпа испуганно отхлынула, некоторые туристы поднялись в автобус и снимали оттуда, и лишь дама из иномарки, почему-то посчитала, что предупреждение Данилы к ней не относится. Она приказывала супругу:
– Вася, сними меня еще в этом ракурсе!
– По-моему она, поддатая! – тихо шепнул я Даниле. Ничего странного в этом не было, на дворе был праздничный день, Новый год, второе января. Помятый Фитиль, чувствовалось терпел из последних сил. Данила замахал руками:
– Все! Ша! Господа! Съемка закончена! Помогите, пожалуйста, погрузить тело снежного человека в машину. Он ранен! Нам в больницу надо его доставить.
Ничего бы конечно не случилось, если бы нас не отвлек один из суетливых туристов автобуса. Я его сразу заметил. Увидев в руках Данилы фузею, он, вместо того чтобы помочь с погрузкой, отвел моего дружка в сторону.
– Ты хозяин этого, э..э. э, – турист на мгновение замялся, – не знаю даже как правильно его назвать, неандертальца?
– Ну, положим, я! – сказал Данила. Турист воровато стрельнул глазами по сторонам и понизил голос до шепота.
– Продай мне его шкуру и череп! Я тебе хорошо за нее заплачу!
Данила опешил от его предложения, и привел, в качестве обоснования отказа, самый убедительный аргумент.
– Ты что мужик? Он живой! У него нога и несколько ребер сломано. Помоги лучше в машину погрузить!
Мой дружок стал поворачиваться, собираясь направиться к волокуше, когда его остановили за руку.
– А ты не волнуйся! – гудел ему в ухо суетливый турист, – пусть автобус уходит, и эта машина тоже. Мы его сразу добьем. И никто с нас не спросит! А шкура и череп будут наши. Мы озолотимся на этих реликтовых вещах!
– А ну! Все по машинам! – рявкнул на всю округу Данила и передернул затвор. – Кто подойдет к снежному человеку, стреляю без предупреждения. Ну! Есть желающие? Кто еще хочет его шкуру и череп? Подходи! Пулю в живот сразу схлопочешь!
Мой дружок поводил фузеей из стороны в сторону, нацеливая ее то на одного, то на другого туриста. То, что она не заряжена, знали только мы с ним. Вид у Данилы был страшный. Туристы, подпихивая друг друга в спину не хуже давешних Баранов ломанулись в автобус. И лишь у дамы из иномарки оказался отрезанным путь к отступлению. Она оказалась зажатой между снежным человеком и фузеей Данилы. Право выбора было за нею. Разъяренный Данила ей показался страшнее смирно лежащего снежного человека. Ей было уже не до фотографий. Она попробовала перепрыгнуть снежного человека, но толчковая нога не ко времени провались в снег. Господи, я содрогнулся от ужаса.