Трон черепов
Шрифт:
Следующим пунктом повестки дня были новые ночные шарум’тинг. С тех пор как Ахман сотворил шарум’тинг – чтобы вооружить правами женщину из чинов, – все больше красийских женщин выражало желание убивать алагай, тем самым получая мужские права владеть собственностью, свидетельствовать в суде и отвергать домогательства мужчин. Женщины, многие тайно, ежедневно приходили во дворец дама’тинг, умоляя их обучить. Инэвера поручила их Ашии и не жалела о таком решении.
Женщины-чины, не привыкшие к бремени закона Эведжана, приходили скопом, зачастую – с одобрения мужей. Красийские женщины текли тонким ручейком.
Не были в безопасности даже возвысившиеся до черного. Да, все они брали алагай при помощи меченого оружия, но даже лучшие успели отзаниматься считаные недели, тогда как у большинства шарумов на тренировки уходила вся жизнь. Женщин не раз находили избитыми, изнасилованными или уже мертвыми.
Но за алагай хора всегда проливалась кровь, и когда Инэвера находила виновных, их вскоре навещали Ашия и ее сестры по копью. Возмездие следовало в десятикратно большем размере, а останки бросали там, где другие могли их найти и запомнить урок.
Как будто призванная этими мыслями, в тронный зал вошла Ашия и подвела к подножию трона две группы женщин. Группа большая, двадцать человек, прошедших подготовку во дворце дама’тинг, выстроилась в шеренгу и преклонила колени в ожидании решения. Некоторые были одеты в черное даль’тинг, другие – в пестрые одеяния чинов.
Ашия взирала на них сурово, но Инэвера уловила в ее ауре гордость. Все лучшее знание линий силы алагай и точек схождения позволило ей разработать шарусак, который больше полагался на рычажное воздействие и точность, чем на грубую физическую силу. Она назвала этот стиль боя «Точным ударом Эверама» и хорошо натаскала женщин.
Вторая группа была занятнее. Семь простых даль’тинг жались друг к дружке, стоя на коленях, со страхом и решимостью в общей ауре. У нескольких под черным виднелись окровавленные бинты – знаки ранений в сражении с алагай. У одной белой тканью были обмотаны рука и половина лица, и полотно уже стало бурым. Огненный плевок. Инэвера увидела в ауре женщины глубокие ожоги. Без магии ей нипочем не выздороветь полностью.
У другой под покрывалом проступали почерневшие синяки под глазами и вроде как сломанный нос. Инэвере не понадобилось зондировать глубже, чтобы понять: эти травмы причинил не демон.
– Дочь. – Ашан приветствовал Ашию кивком. Он оставался недоволен ее новым назначением, но был достаточно мудр и не подрывал ее авторитета публично. – Кого ты привела к Трону черепов?
– Кандидаток на копья, достопочтенный андрах, – ответила Ашия. Она простерла руку в сторону обученных ею женщин. – Все они прошли подготовку во дворце дама’тинг и взяли демонов на алагай’шарак. Я прошу произвести их в шарум’тинг.
Ашан кивнул. Ему не хотелось и не нравилось руководить женщинами, берущимися за копья, но он часто видел, как это делал Ахман, и не стал противиться. Он посмотрел на дамаджи’тинг Кеву.
– Кости брошены?
– Они достойны, – кивнула Кева.
Ашан махнул в сторону женщин рукой:
– Встаньте, шарум’тинг.
Женщины поднялись, отвесили низкий поклон, и Ашия отпустила их.
Ашан всмотрелся в группу испуганных даль’тинг, сгрудившихся у подножия.
– А остальные?
– Необученные даль’тинг из ханджинского селения, – ответила Ашия. Дамаджи Ичах застыл. – Их честь безгранична. Они откликнулись на призыв Избавителя, вышли в ночь и убили демона. Они просят обещанных Избавителем прав.
– Это с одной точки зрения, – возразил Джайан.
– Мой кузен не согласен, – кивнула на него Ашия.
Аура Ашана потемнела.
– Обращайся к шарум ка с подобающим уважением, дочь. – Его голос низко зарокотал, и тон стал совсем иным, чем минутой раньше. – Ты можешь служить Дамаджах, но Джайан по-прежнему выше тебя.
Ашан повернулся к Джайану:
– Я приношу извинения за грубость моей дочери, шарум ка. Заверяю, что она будет наказана.
Джайан отмахнулся:
– Не обязательно, дядя. Моя кузина, может быть, и воин, но женщина, и не приходится ждать, что она сумеет сдерживать эмоции.
– В самом деле, – согласился Ашан. – Что хочет заявить по этому поводу шарум ка?
– Эти женщины вне закона, – ответил Джайан. – Они опозорили свои семьи бездумными поступками, подвергли опасности земляков и стали причиной смерти невинной женщины.
– Серьезные обвинения, – заметил Ашан.
Джайан кивнул.
– С заранее обдуманным намерением они нарушили установленный местным дама комендантский час, не подчинились приказам мужей-шарумов, выскользнули ночью из домов и пересекли деревенские метки. Они заманили в грубо сработанную ловушку одинокого огненного демона и окружили его. Пользуясь импровизированными щитами и оружием, скверно расписанными крадеными метками, которые скопировали с боевого оснащения их достопочтенных мужей, они атаковали. Не имея опыта, одна женщина погибла, а несколько других были ранены. Пожар, начавшийся в ходе поединка, грозил сжечь все селение.
– Неправда! – выпалила одна женщина, но спутницы схватили ее и зажали рот.
Женщинам запрещалось говорить в присутствии андраха без его обращения, а по закону Эведжана они в любом случае не могли выступать правомочными свидетелями. Говорить за них полагалось мужьям.
Джайан сверкнул глазами при виде сутолоки, но промолчал. В конце концов, они всего лишь женщины.
Ашия низко поклонилась, искусно выказав ровно столько почтения, сколько требовалось, чтобы высмеять и не оскорбить всерьез.
– Слова достопочтенного шарум ка Красии, первенца Избавителя, моего кузена, уважаемого Джайана асу Ахмана ам’Джардира ам’Каджи справедливы, отец, хотя и преувеличены в деталях.
Джайан скрестил руки, чуть ухмыльнувшись краем рта.
– Кроме того, они не имеют значения, – сказала Ашия.
– Что? – опешил Ашан.
– Я тоже нарушила комендантский час, не подчинилась мужу и вышла в ночь, – ответила Ашия. – Комендантские часы установлены с целью запретить выход в ночь всем женщинам. – Она выдержала взгляд отца. – Именно эти доводы ты обсуждал с Избавителем в день, когда он нарек меня шарумом, и они не смутили его. Не должны теперь смутить и тебя. По собственным словам Шар’Дама Ка, любая женщина, которая убьет демона, должна быть произведена в шарум’тинг.