Трон из костей дракона

Уильямс Тэд

— Это наши, Бинабик, — сказал он. — Как они сюда попали?

Киушапо ответил медленно и вразумительно, словно ребенку:

— Мы отнесли их сюда после того, как они были взяты у тебя и твоих спутников. Здесь они сохраняются сухими.

Саймон подозрительно посмотрел на ситхи.

— Но я думал, что вы не можете коснуться железа — что оно яд для вас! — Тут он осекся, испугавшись, что ступил на запретную почву, но Киушапо только переглянулся со своим молчаливым спутником, прежде чем ответить.

— Ты слышал рассказы о Днях Черного Железа, —

сказал он. — Некогда действительно было так, но те из нас, кто пережил эти дни, многому научились. Мы знаем теперь, какую воду и из каких источников пить, так что теперь ситхи могут некоторое время держать железо смертных без вреда для себя. Потому мы разрешили тебе не снимать железную рубашку. Мы не любим железа, не пользуемся им… и даже не касаемся, если в этом нет необходимости, — ситхи взглянул на Бинабика, который все еще рылся в походных мешках. — Мы оставим вас, чтобы вы могли в одиночестве закончить ваши поиски, — сказал он. — Вы не найдете ни одной пропажи среди тех вещей, которые попали к нам в руки.

Бинабик поднял глаза.

— Конечно, — сказал он. — Я только боюсь, что некоторые вещи могли потериваться во время вчерашнего сражения.

— Конечно, — ответил Киушапо. Он и тихий Сиянди проскользнули под нависшие ветки входа и быстро скрылись из виду.

— Ах! — сказал наконец Бинабик и поднял сумку, звеневшую, как будто она была полна золотых монет. — Тревога успокоилась, вот оно! — Он бросил мешок назад, в седельную сумку.

— Что это? — спросил Саймон с некоторый раздражением.

Ему не нравилось бесконечно задавать вопросы. Бинабик озорно улыбнулся:

— Это определенные ухищрения кануков, которые в ближайшем будущем станут обладать большой полезностью. Пойдем теперь, мы имеем должность возвращаться. Если наши друзья будут просыпаться в одиночестве и отупевшие от большого пьянства, они могут начать питать страх и творить очень глупости.

Кантака нашла их на пути назад, ее морда была в крови какого-то незадачливого животного. Она несколько раз проскакала вокруг них, потом остановилась, принюхалась, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Волчица опустила голову, с шумом втянула в себя воздух и рванулась вперед.

Джирики и Аннаи присоединились к Кендарайо'аро. Принц сменил свою белую одежду на коричневую с голубым куртку. Он держал большой ненатянутый лук, за спиной у ситхи висел колчан, полный длинных стрел с коричневым оперением.

Кантака носилась вокруг ситхи, рыча и принюхиваясь, но хвост ее с силой мотался из стороны в сторону, как будто она увидела старых друзей. Когда Бинабик и Саймон присоединились к справедливому, она подошла, ткнулась черным холодным носом в руку Бинабика, танцуя, отошла в сторону и продолжила свое нервное кружение.

— Ваши вещи были найдены в целости и сохранности? — спросил Джирики.

— Да, конечно, — кивнул Бинабик. — Спасибо, что присматривали за нашими лошадьми.

Джирики небрежно махнул тонкой рукой.

— И что теперь? — спросил он.

— Я предполагаю, что мы имеем

должность скоро снова быть в пути, — ответил тролль и, прикрыв глаза рукой, поглядел в серо-голубое небо.

— Не сегодня, я надеюсь, — сказал Джирики. — Отдохните и разделите с нами еще одну трапезу. Мы многое еще должны обсудить, и вы сможете выехать завтра на рассвете.

— Вы… и ваш дядя… оказали нам много доброты, принц Джирики. И чести, — Бинабик поклонился.

— Мы не добрый народ, Бинбиниквегабеник, не такой, каким мы были прежде, но мы вежливы. Пойдем.

После прекрасного завтрака из хлеба, сладкого молока и восхитительного ароматного супа, сваренного из орехов и подснежников, люди и ситхи провели длинный день в странных беседах, тихом пении и сладком ленивом отдыхе. Саймон дремал, и ему снилась Мириамель, стоявшая на океане, как на полу из неровного зеленого мрамора, и манившая его к себе. Во сне он видел на горизонте свирепые черные тучи и крикнул, пытаясь предостеречь ее. Но принцесса не слышала его призыва в усиливающемся ветре, а только улыбалась и манила. Он знал, что не сможет стоять на волнах, и нырнул, чтобы подплыть к ней, но холодные воды потащили его вниз, затягивая в пучину…

Когда он наконец выбрался из глубины этого сна, день уже угасал. Колонны света потемнели и наклонились, как пьяные. Некоторые ситхи устанавливали лампы в стенных нишах, но даже наблюдение за этим процессом не помогло Саймону понять, что же все-таки их зажигало: после того, как их ставили на место, они просто медленно начинали светиться мягким, обволакивающим светом.

Саймон присоединился к своим товарищам, сидевшим у огня. Они были одни: ситхи, хоть и оставались вежливыми и дружелюбными, похоже, предпочитали собственную компанию, маленькими группками рассевшись по всей пещере.

— Ну, парень, — сказал Хейстен, похлопав его по плечу. — Мы уже боялись, что ты проспишь весь день.

— Я бы тоже спал, если бы ел столько хлеба, сколько он, — поддразнил его Слудиг, чистивший ногти деревянной щепкой.

— Все здесь имеют согласие на завтрашний ранний отъезд, — сказал Бинабик, а Гримрик и Хейстен кивнули в подтверждение. — Мы не питаем уверенности, что мягкость погоды будет иметь длительное продолжение, а путь еще очень далек.

— Мягкость погоды? — спросил Саймон, садясь, и нахмурился, потому что ноги плохо слушались его. — Снег метет, как сумасшедший!

Бинабик довольно хихикнул:

— Нет, друг Саймон, если хочешь узнавать холодную погоду, спрашивай у жителя снега. Это — как канукская весна, когда мы неодетыми играем в снегах Минтахока. Когда мы будем в горах, тогда, я огорчен сказать, ты будешь чувствовать настоящий холод.

Он вовсе не выглядит огорченным! — подумал Саймон.

— Так когда же мы выходим?

— Как только первый луч света появится на востоке, — сказал Слудиг. — Чем скорее, — добавил северянин, значительно оглядывая пещеру и ее странных хозяев, — тем лучше.