Трон Персии. Книга первая. Наставник
Шрифт:
– Тарш. – гордо запрокинув голову, представился певец. – А ты кто? Хочу знать, кому я должен.
1 – В описываемые времена монеты ещё не имели хождения. Они впервые появятся лишь через 50 лет в Лидии(ныне Турция), при правлении Крёза. В данный регион монеты придут лишь при Дарии 1, и будут называться дариками.
2 – Мост Чинвар – в зороостризме переход в рай, широкий для праведников и узкий, как лезвие меча для грешников.
3 – Амератат – одна из шести ахур, помощница Ахура-Мазды
4 – Аншан – область Элама, захваченная персидским царём
Глава 2
– Госпожа довольна? – дождавшись паузы между песнями, исполняемые рабыней, Тарш позволил себе обратиться к жене Камбиза. Он спешился и шёл рядом с носилками в ожидании ответа.
– Скажи ему, что до его появления всё было хорошо.
Будь в голосе Манданы хоть чуть-чуть нежности, его можно было назвать красивым, но ледяные нотки портили всё. Она даже с мужем разговаривала так же. И вряд ли наедине что-либо менялось между ними. Впрочем, не ему, сыну простого пастуха, судить как должны разговаривать жёны и дочери царей.
Из паланкина высунулась прелестное личико рабыни, прикрытое наполовину прозрачной тканью, скрывавшую маленький носик и пухленькие губки. Тарш не позволил себе хотя бы улыбнуться ей, несмотря на то, что девушка ему нравилась, чем-то напоминая Иламу. Он даже не взглянул на неё, опустив глаза сразу, как она показалась из-за занавески. Знал, чем это могло для неё кончиться. Мандана была щедра на пощёчины.
– Госпожа благодарит тебя, Тарш, сын… – она запнулась, забыв, что он не носит имени отца, – за заботу о ней и передаёт, что у неё всё хорошо. – смягчив слова хозяйки, промолвила девушка, и видимо понуждаемая Манданой, добавила: – И просит не беспокоиться так часто.
– Передай госпоже, что по первому зову я явлюсь исполнить любое её желание. – склонив голову, сказал Тарш.
– Чтоб ты лопнул. – без особой злости тихо пожелала ему дочь Иштумегу, но ровно настолько, чтобы он смог расслышать.
– Госпожа вновь благодарит тебя. – дипломатично перевела рабыня.
Чем ближе были Экбатаны, тем заносчивей вела себя Мандана. Тарш сильно подозревал, что возвращаться к мужу, она не собирается, а это могло значить всё что угодно – вплоть до того, что Камбиза действительно хотят убрать с престола. Тогда и ему не жить.
Не то чтобы он боялся смерти, но предпочтительней погибнуть в битве или в пьяной потасовке, чем быть медленно удавленным палачом Иштумегу в результате дворцовых интриг. И бежать Тарш не мог – он обещал позаботиться о сыне Камбиза. Вот только дадут ли ему эту возможность в Экбатанах неизвестно.
Он остановился, и дождавшись, пока пройдут носилки, вскочил на коня. Развернул его и отправился обратно. Как и в прошлый раз, на триста персов, назначенных в сопровождение жены царя Персии, приходилась тысяча воинов Иштумегу – половина гарнизона мидян в Пасаргадах.
Камбиз переиграл тестя – в отсутствие жены у него явный перевес и в случае чего, вырежет его гарнизон, а там, глядишь, и кроме племён пасаргадов и марафий, присоединяться панфиалеи и деруши. Маспии и кермани могут и не прийти, хотя кто знает – много воинов Мидии сейчас на границе с Вавилонией. Иштумегу вряд ли решиться на войну с Навуходоносором. А вот если в Персиде начнутся волнения и придётся перебрасывать войска, то очень может быть, что вавилоняне займут приграничные земли. Они давно облизываются на Харран. Нет, не станет мидиец рисковать и злоумышлять против зятя, невыгодно. А значит, и Камбизу, и его сыну ничего не угрожает. Но всё равно – надо быть начеку.
– Что там царица?
Едва он добрался до своих, как навстречу ему выехал Ману – один из командиров его всадников, мелкий князь из маспиев, но бедный, оттого и незаносчивый. Всё его достояние – полсотни всадников, пара табунов да клочок скудной земли, половина из которого камни и песок. Не до роскошных нарядов. Зато был славным воином и пользовался уважением.
– Капризничает, да хранит её Анахита(1). – усмехнулся Тарш. – Как всегда ласкова со мной – пожелала мне лопнуть.
– Ты был бы поосторожней. – предостерёг его князь. – В Экбатанах никто не посмотрит, что ты любимец Камбиза. С твоим-то языком… – Ману поморщился, – наживёшь себе врагов.
– А то в Пасаргадах их мало. – отмахнулся Тарш, но неожиданно посерьёзнел. – Ты прав. Мне поручено хранить сына царя, а для этого надо прежде себя сохранить.
– Для начала неплохо бы вернуть к себе расположение царицы. – мудро заметил Ману.
– Может ты знаешь, как? – язвительно спросил Тарш.
– А ты подумай. Помнится, она очень любила, как ты поёшь.
Шёл двадцать пятый день пути. Дневные передышки становились всё длиннее – Мандана уставала, и с каждым днём её настроение всё больше портилось. Тарш изнывал от скуки. Его деятельная натура требовала более энергичной жизни, чем вялая и унылая езда. Пожалуй, единственным развлечением был объезд округи, в поисках возможных засад, хотя надо быть полным безумцем, чтобы напасть на такое войско. Никто из здешних правителей не обладал и половиной людей, способных противостоять тринадцати сотням. Так что его разъезды были пустой тратой времени.
В разведку он тоже не мог отправиться – персы двигались в конце каравана, а вылезать вперёд – нарываться на неприятности с мидянами, с которыми теперь необходимо было если не дружить, то во всяком случае вести себя сдержанно-вежливо. Никто не знал – сколько времени ему придётся жить среди них.
Тонкая, изящная ручка служанки выскользнула из-за занавески и щёлкнула пальцами. К ней тут же подскочил раб – начальник носильщиков.
– Госпожа устала. – потребовал остановки нежный голос.
Раб махнул рукой, и паланкин был осторожно поставлен на землю. Сам он бросился вперёд, предупредить передовых. Специальный всадник, назначенный именно для этого, получив указание, поскакал дальше, осведомляя о непредвиденном привале.
Из следовавших сразу за царицей носилок немедленно выбралась крупная, дородная женщина и поспешно направилась узнать, всё ли в порядке с беременной. Повитуха, взятая с собой Манданой в Пасаргады.
Один из рабов подложил на землю небольшую подушку, двое других раскатывали тонкий ковёр. Ещё несколько уже устанавливали навес на шесте и подтаскивая кресло.