Трон Персии. Книга первая. Наставник
Шрифт:
Касис управлялся с этой задачей много быстрее, но быть одетым женщиной было куда приятней. Покуда девушка неуклюже возилась со складками, завязками и крючками, он будто бы случайно норовил дотронуться до неё, нежно касаясь то пальчиков, то плеча, украдкой поглядывая на рабыню, но она то ли не замечала этих прикосновений, то ли не придавала им значения.
Но в саду Таршу, похоже, удалось сломить сопротивление. В окружении благоухающей природы его негромкий голос смог привлечь её внимание.
Прекрасны дни влюблённых, их стремленья
К возлюбленной, блаженны их мученья.
Прекрасно
Страдания она или бальзам.
Влюблённый власть и царство ненавидит,
Он в бедности свою опору видит.
Он пьёт страданий чистое вино;
Молчит, хоть горьким кажется оно.
Его дарят похмельем сладким слёзы.
Шипы – не стражи ли царицы розы?
Его голос сливался с журчанием фонтана, возле которого они остановились, в окружении кустов мелких роз. Мужчина аккуратно согнул ветку с цветком, и не переставая петь, провёл лепестками по её щеке, словно не решаясь дотронуться до неё ладонью. Девушка наконец-то соизволила слегка улыбнуться. Тарш, опьянённый этой маленькой победой, ринулся закреплять успех и продолжил уже громче:
Страданья ради истиной любви
Блаженством, о влюблённый, назови!
Вьюк лёгок опьянённому верблюду,
Стремись, иди к единственному чуду!
Не сбросит раб с себя любви аркан,
Когда огнём любви он обуян.
Он с нежностью посмотрел на Кирам, желая вновь увидеть на её лице улыбку. Ему отчего-то захотелось, чтобы эта девушка полюбила его, хотя сам не испытывал к ней, да и к любой другой женщине этого чувства. Единственную, которую он когда-либо любил, давно отнесли в Башню Молчания вместе с её убийцей. С тех пор никому больше не удалось завладеть его сердцем. Так, лёгкая эйфория вожделения.
– У тебя красивый голос, господин. – это была первая фраза, сказанная Кирам с начала прогулки.
– Меня зовут… – нараспев напомнил мужчина.
– Прости, Тарш. – робко поправилась девушка. – Я запамятовала.
Он хотел продолжить, но его перебили.
– Так-так наш певун растрачивает свой талант перед рабыней, в то время, когда его госпожа скучает? – из-за кустов появилась Мандана. – Оставьте нас. – приказала она сопровождавшим служанкам. Рабыни скрылись за кустами, а Кирам с поклоном отступила назад на три шага, как и положено невольнице при разговоре господ. – Что ж, продолжай. Неужели я не заслуживаю большего внимания с твоей стороны, нежели какая-то наложница?
Она томно поглядела на Тарша. Тот отметил про себя, что несмотря на позднюю беременность, царевна не утратила своей красоты и ему пришла на ум дерзкая мысль. Раз не удаётся завладеть чувствами Кирам напрямую, можно попробовать действовать ревностью. Он с улыбкой поклонился, и расправив грудную клетку, с ещё большим пылом запел.
Живут в тиши печального забвенья
Влюблённые – цари уединенья.
Они одни сумеют повести
Блуждающих по верному пути.
Проходят люди, их не узнавая,
Они – как в мире тьмы вода живая,
Они подобны рухнувшим стенам
Снаружи. А внутри – прекрасный храм. (Саади. Перевод В.Державина)
Он вновь поклонился с грациозностью, на какую был только способен, давая понять, что песня закончена, при этом многозначительно поглядел на Мандану. Та вряд ли заподозрила коварный план Тарша, но приложила все усилия, чтобы сдержать подступившую ревность, понимая, что находиться в представлении мужчины не в самом выгодном положении. Но у неё ещё будет время переменить ситуацию. Она снисходительно улыбнулась.
– Ты желал меня видеть? Я пришла.
– Видеть тебя величайшее из удовольствий. – не поднимая головы ответил Тарш, входивший в раж и не боявшийся играть с огнём.
– Неужели?
– Когда-то было иначе, госпожа?
– Прекрати, я ещё помню времена, когда ты презирал меня.
Мандана захотела вызвать его на откровенность, желая расставить всё по местам. Ей было не до различий между ними – она хотела заполучить его и готова была на всё. Даже делить его с рабыней – её страсть была корыстной. Ни муж, ни отец не могли ей дать то, что мог дать этот сын пастуха. Его ум, его слава, его обаяние и способность заводить как друзей, так и врагов, были хорошим довеском к любви. Он был её единственной опорой в борьбе за власть. Этот храбрый и наглый скиф понравился её отцу и мог стать со временем заметной фигурой, если им удастся закрепиться во дворце Иштумегу. Тогда он сделает из её сына воина, который станет гордостью Царя Царей, и возможно, отец решиться нарушить закон и передать трон непосредственно ему.
Тарш уловил настроение собеседницы и посерьёзнел. Дело касалось будущего сына Камбиза, которому он поклялся сделать всё возможное и невозможное для сохранения жизни его отпрыска. Все любовные ухищрения пришлось задвинуть в дальний угол. К тому же что-то непонятное происходило с ним, когда он смотрел на Мандану.
– Прошу тебя, госпожа, забыть старые обиды. Я безмерно виноват перед тобой и готов искупить вину службой тебе и твоему сыну. Но мне нужна твоя помощь.
– Помощь?
Мандана сделала удивлённый вид, уверенная, что именно для этого он её и вызвал. Она не обольщалась – им сейчас руководила отнюдь не страсть к ней, поскольку знала о его преданности мужу и соблазнить его будет задачей не из лёгких. Но вдали от Пасаргад она не оставит ему выбора. Этот дерзкий перс будет принадлежать ей.
– Да, госпожа, помощь. Я нашёл трёх верных мужей, которые как и я готовы служить тебе и твоему сыну, но им не так просто проникнуть сюда. Они персы, а нас здесь не жалуют. Требуется разрешение на вход во дворец.
– Кто они? Я их знаю? И могу ли я быть в них уверенна?
– Достаточно того, что в них уверен я. Вряд ли ты знаешь их в лицо. Великие не запоминают тех, кто стоит у подножия их величия, полагаясь лишь на тех, кто ведёт льстивые речи и одевается в шелка и бархат.
– Это упрёк? – Мандана мило улыбнулась, давая понять, что в разговоре с ней, он может быть более откровенным.
– Скорей указание на ошибочность такого мнения. Среди роскоши реже встречается преданность.
Конец ознакомительного фрагмента.