Трон в конце туннеля (часть 1)
Шрифт:
— Быстрее! Я не смогу долго удерживать проход открытым!
Добежала. Расстояние между стеной и каменной плитой в ширину ладони, но плита остановилась. Внутри всё сжалось при мысли, что могу остаться тут навеки.
— Как мне выбраться?!
— Пентаграмму чертить умеешь?
— Да.
— Времени мало, слушай внимательно: главное — точность, иначе ничего не получится. Справа от тебя песок, записывай: вода, дерево, огонь, земля, металл. Записала?
Пока я спешно чертила пальцем знаки на песке, каменная плита снова пришла в движение и щель между камнями
— О, тьма! Держи. Черти пентаграмму, на каждом луче знак стихии, в порядке, как записала. Поставишь на каждый знак нужный элемент. Вот чашка для воды. Один луч направь на плиту, на нём будет огонь — но факел забери с собой. Встанешь в центр рисунка, постучишь, чтобы я услышал. Закроешь глаза, представишь себя призраком и протянешь вперед правую руку. Когда дёрну тебя к себе, не наступи на линии пентаграммы и не зацепи плащом пламя, иначе останешься вмурованной в камень до конца…
До конца времен — додумала я. Плита окончательно закрыла проход. Подавила желание начать колотить по ней кулаками, сдирая пальцы в кровь. Дивный жемчужный свет погас: теперь источником света для меня служил лишь факел. Посмотрела в тёмные глубины склепа, и внутренне содрогнувшись от ощущения пустоты и бездонности мрака, принялась за дело.
Очень кстати лорд Келен поведал мне о том, как правильно рисовать пентаграмму! Великий маг знал, что попаду в неприятности.
Внутри меня подтачивало мучительное сомнение: «А вдруг ничего не выйдет?! Что тогда?!». Насыпала слой песока перед входом и кинжалом начертала пятиконечную звезду. Встала в центр для пробы и поняла, что перестаралась с размерами: даже прыжком невозможно достигнуть плиты. Стерла своё творение и принялась рисовать заново. Нужный размер получился с третьего раза.
Так! Теперь — расстановка элементов. Дерево… вынимаю кинжал и отделяю от палки факела щепку, которая тут же заняла своё место на одном из лучей звезды. Земля? Это просто. Думаю, горка песка вполне подойдёт. Хотя… Даниэль сказал, главное точность… тогда сложнее. Где взять землю, когда вокруг одни камни? Разве что к сапогам что-нибудь пристало. Посмотрим… есть!
Если бы мне сказали вчера, что буду радоваться грязи на подошвах сапог, точно бы не поверила! Металл. Кинжал я здесь не оставлю, но вот эти медные украшения с ножен вполне можно срезать. Огонь у меня есть, но нет воды.
Вода… Я прислушалась — но нигде не раздавался самый характерный для такого места звук: звон падающих капель. Дважды обошла пещеру с факелом, но везде было сухо! Пустить себе кровь? Плюнуть на этот знак воды в прямом смысле слова? Тогда точность не соблюдается.
Остается заплакать. Даввно я не плакала, наверное, даже разучилась. Что же вызывает у меня отчаяние? Жалость к себе или к другим? Дитрих… Почему я должна бросать единственно дорогого мне человека ради нормальной жизни?! И… нормальной ли? Я всюду чужая! Ни север, ни юг никогда не станут для меня оплотом… всегда только пешка, никому не нужна… одна на свете… вокруг лишь бессердечные, безразличные ко всему… холодно и пусто среди них… одиночество, зияющее, словно бездна… одиночество от которого хочется кричать, хотя знаешь — ответа не будет: эхо твоего крика лишь подчеркнёт пустоту, подобно тому, как снег подчёркивает тёмные изгибы ветвей…
Самоистязание длилось недолго. Наплакав с чайную ложку слез, поставила сосуд на нужный луч. Теперь огонь. Отрезаю кусок от левого рукава рубашки, кладу на соответчтвующий символ и поджигаю. Блыжником трижды ударяю в плиту со всей силы. Закрываю глаза, представляя себя бесплотной и протягиваю правую руку вперед. Чувствую, как на запястье смыкается ладонь и Даниэль тащит меня к себе.
Открыв глаза, обнаружила, что стою в коридоре, по другую сторону плиты. Посетило очень неприятное ощущение, что меня ожидает выволочка.
Жрец схватил меня за плечи, тряхнул так, что едва устояла на ногах и прошипел:
— Знаешь, что мне сейчас хочется с тобой сделать?
Поморщилась от боли в плече. Даниэль тут же отпустил меня и, размашисто жестикулируя, произнёс:
— Если тебе наплевать на свою жизнь, то подумай, хотя бы о том, сколькие жизни унесёт война, которая начнется, если ты не прибудешь в Маджи! Снова будут гибнуть целые народы!
— Если война и начнётся, то только из-за того, что правители жаждут крови, золота и новых рабов и народы, за которые ты заступаешься сейчас — тоже!
— Одна и та же война разрушила наши жизни, и мы оба оказались там, где не должны были оказаться. Но теперь, когда она кончилась, когда каждый из нас займёт своё место, неужели мы не должны предотвратить зло, от которого однажды пострадали сами?
— Девятнадцать лет им было наплевать на меня! И теперь, я должна по первому зову, сломя голову, бежать в Маджи?! Посвятить жизнь тем, кому до меня не было и нет дела?! И они оценят мою жертву?!
Он молча слушал, потом, отвернулся и тихо произнёс:
— Значит, Сиятельный ошибся. У нас по-прежнему нет надежды, некому нести её, — Даниэль посмотрел мне в глаза и шепот его мыслей наполнил мой разум: «Если не хочешь править, никто не сможет заставить тебя взойти на трон и выполнить свой долг. Мир, как и прежде, будут сотрясать воины, пока не наступит та, в которой он погибнет. Жаль, что ты не убила меня тогда, в подземелье замка. Это лучше, чем знать, что все усилия тщетны…» — жрец вздохнул — Идём наследница, не смотря на свою бесполезность, моя работа должна быть выполнена. И осторожней, здесь пол неровный.
Слова Даниэля заставили что-то внутри дрогнуть и усомниться в своей правоте. Но за следующие двое суток пути, мы оба не проронили ни звука. Пока путь нам преградил завал.
Жрец вот уже минут десять сидел на камне, прикрыв глаза и я не выдержала:
— Рассчитываешь, простым сидением на месте сдвинуть эти булыжники?
— Я размышляю, наследница. Судя по всему, это дело рук одного подземного народа, который считался давно вымершим. Имя ему Цверги (карлики, обладающие мудростью, искусные в ремеслах — особенно в кузнечном деле, живут в пещерах под землей, солнечный свет обращает их в камень).