Трон Зевса

Бриньон Луи

– Забери, и уходи отсюда другим путём. Сделаешь всё, как я тебе велела. После того как вручишь жизнь людей Аполлону…умертви себя, ибо зло найдёт способ развязать твой язык. Я буду ждать на той стороне и первой приму твою душу.

В ответ на эти слова молодой человек низко поклонился, а в следующее мгновение поднял принесённый им свёрток и бесшумно удалился. После его ухода женщина покинула источник. Она прошла несколько шагов и, медленно опустив руку на небольшой валун, обвела пещеру пронизывающим взглядом. Отец Джонатан, наткнувшись на её взгляд, невольно попятился, было, назад, но тут же замер, услышав её голос:

– Я не знаю твоего имени, но знаю, что ты сможешь увидеть последние мгновения моей жизни. Твой Бог могущественен. Но даже он не сможет вас избавить от уничтожения, ибо зло

обладает не меньшей властью. Оно может явить тысячу образов. И каждый будет ужаснее предыдущего. Удел всех нас – сражаться! Но не только. Мудрость – вот главное оружие против зла. Познав её, вы откроете истину и обретёте новую жизнь. Остальные же пути ведут к вечному мраку… И помни самое главное…Отец Джонатан почувствовал, что начинает задыхаться. Пещера внезапно наполнилась удушливым дымом. Мгновением позже возник огонь. Он распространялся с неимоверной быстротой. Ещё мгновение – и все вокруг священника запылало. В него полыхнул нестерпимый жар. Из груди вырвался болезненный вскрик. И этот крик стал раз за разом повторяться, пока не превратился в настоящие вопли… – Джонатан, Джонатан, очнись, приди в себя…тебе ничто не угрожает…

Голос…знакомый голос проник в сознание священника и в то же мгновение…огонь отступил. Бессмысленным взглядом он оглядел всё вокруг себя. Прямо над ним нависал…Боуд. Напротив…стояли люди. Много людей. И почти все…с испуганными лицами.

– Беда! – выдавил из себя священник. Опёршись на руку Боуда, он поднялся с колен и торопливо направился в часовню. Пресс-конференция закончилась. Все ушли крайне недовольные. Журналисты так и не получили ответов. Но что более всего расстраивало, так это отсутствие объяснений на самый главный вопрос…что же произошло со священником?

Глава 3

Этот же вопрос мучил Александрову и Коэл, когда они дожидались Боуда, чтобы направиться для объяснений к отцу Джонатану. Они пребывали в полной растерянности, так как лучше других знали, что всё, что относилось к отцу Джонатану, имело глубокое значение. И, тем не менее, не могли понять, как именно расценивать состояние священника. Впрочем, очень скоро они могли узнать ответы на свои вопросы. Боуд очень долго разговаривал с кем-то по телефону. Женщины видели, что с его лица не сходит бледность. И это вызвало у обоих неосознанное волнение. Они знали, какой выдержкой обладал Боуд. Едва он закончил этот разговор, как тут же позвонил куда-то и коротко, но резко, начал выговаривать. В таком настрое он сделал ещё несколько звонков и только потом подошёл к женщинам. Все трое направились в часовню, вслед за священником.

Они застали его взволновано вышагивающим по часовне. Завидев Боуда, отец Джонатан остановился. Блуждающий взгляд принял более осмысленный выражение. В глазах стала появляться надежда. Она прозвучала и в голосе священника:

– Что со мной случилось, Джеймс?

Боуд опешил. По его виду становилось ясно, что он ожидал услышать всё что угодно, только не это.

– Ты меня спрашиваешь? – спросил поражённый Боуд. – Ты задаёшь этот вопрос, когда едва ли не до смерти напугал всех своей бессвязной речью о кладбище…каких-то костях, людях, которые просачиваются сквозь воду. У меня самого волосы дыбом встали, когда ты закричал: «У Папы растут рога!». Можешь не сомневаться, Джонатан, Ватикан не оставит эти слова безнаказанными или же объявят, что в тебя вселился злой дух. Для тебя предпочтительнее второе. Сможешь очиститься от гре…

– Я говорил лишь то, что видел! – подавленно ответил отец Джонатан. – Я статую принял за его святейшество. Вокруг меня так быстро всё менялось, что я вначале не мог уследить за происходящим.

– Но почему, Папа?

– Я не знаю, Джеймс! Не знаю! Я следовал воле святого Генриха. Он пришёл в зал святилища и позвал меня с собой. Я последовал на его зов, и увидел себя в Ватикане. А затем в одной комнате с его святейшеством. Там я и услышал последний раз голос святого. Он сказал, что «именно здесь начало пути» и…исчез. У меня и прежде были видения, тебе это известно. Но такого…никогда. Вокруг происходили странные события, находились странные люди…странный язык…всё было необычно и отличалось от того, что я прежде видел. Раньше я знал, что должно произойти, кого следует опасаться и куда идти. Сейчас у меня нет ответов на эти вопросы. Только чувство…очень странное…будто меня взяли и поставили на самый край чёрной пропасти. И заставили смотреть вниз.

– Должно произойти…нечто ужасное?

Чуть помедлив, отец Джонатан всё же кивнул.

– И ты не знаешь, что именно? – с той же осторожностью задал новый вопрос Боуд.

Священник снова кивнул.

– Но ты помнишь всё, что с тобой произошло?

Снова кивок. Обе женщины только и могли, что переводить взгляд с Боуда на отца Джонатана. Они никак не участвовали в беседе по той причине, что и понятия не имели, о чём говорить. Разговор вёлся вне пределов их понимания. Чего нельзя было сказать о Боуде. Этот явно куда-то гнул, и, скорее всего, понимал много больше, чем они. Следующие его слова со всей очевидностью доказывали это предположение.

– Джонатан, постарайся собраться, – попросил Боуд неожиданно мягким голосом, пристально глядя на поникшего священника, – мне очень нужна твоя помощь. Сегодня утром произошли загадочные события, – обе женщины насторожились, услышав эти слова, а священник поднял голову и устремил на Боуда напряжённый взгляд, по-видимому ожидая услышать самое худшее. Тем временем Боуд продолжал говорить крайне озабоченным голосом. – Никто не может дать им объяснения. Многие напуганы. Я получил прямой приказ восстановить управление в течение сорока восьми часов. Мы будем заниматься поисками тех, кто вызвал эти события. Я пока точно не знаю, что именно произошло и сколько жертв, однако услышанное заставляет предполагать самое худшее. По всей видимости, в ближайшее время мы столкнёмся с этим загадочным явлением и существами, которые полностью отличаются от тех, с кем мы имели дело до сей поры. И тот факт, что тебе не удаётся проникнуть сквозь эту завесу, лишь подтверждает сложность и опасность происходящего. Твой рассказ может пролить свет на эти события и, возможно, предположить будущие. Возможно, мы сумеем понять, чего нам следует ждать, кого опасаться и, самое главное,…что делать. Ты готов, Джонатан?

Священник, не раздумывая, утвердительно кивнул и незамедлительно приступил к рассказу. Все трое обратились в слух, и больше не сводили с него напряжённого взгляда.

– Я говорил, что в зале появился святой Генрих, – с каждым произнесённым словом голос отца Джонатана крепчал, становясь всё твёрже и одновременно спокойнее, – сразу после этого мы оказались в кабинете Папы. Я услышал, как святой Генрих сказал, что именно здесь лежит начало пути. Затем он пропал, и Папа…его лицо стало меняться. Оно стало злобным. Мебель вся исчезла, а за ней и комната. Я почувствовал дуновение ветра и увидел статую, которую и принял за Папу. Это было изображение какого-то злобного существа с крыльями и рогами. Я осмотрелся и увидел, что стою в центре огромного кладбища. Там не было крестов, вообще ничего не было. Только такие…квадратные плиты. В некоторых местах прямо на плитах стояли статуи. Некоторое время ничего не происходило, – продолжал рассказывать отец Джонатан, – а потом появились вооружённые люди. Они стали вскрывать плиты и вытаскивать останки человеческих тел, которые тут же разбрасывали по земле. Затем я увидел человека в чёрной накидке и последовал за ним. Он привёл меня в пещеру. В пещере я увидел очень красивую женщину. Потом появился огонь, и я услышал твой голос. Вот коротко и всё.

– Коротко меня не устраивает, Джонатан. Мне нужно знать все подробности, самые незначительные детали. Иными словами, говоря всё, от первого до последнего мгновения.

– Спрашивай, Джеймс!

Следующие два часа не только Боуд, но и оба профессора со всей тщательностью расспрашивали отца Джонатана. И лишь когда ему больше нечего было сообщить, все трое ушли, оставив его одного в часовне.

Сразу после беседы со священником они уединились в кабинете Боуда как в былые времена. Все трое выглядели озабоченными и напряжённо размышляли над словами отца Джонатана, оттого разговор долгое время не начинался. Боуд больше наблюдал за женщинами, чем размышлял. По его лицу было заметно, что ему не терпится задать несколько вопросов, которые, по всей видимости, беспокоили его. И он это сделал первым, нарушая молчание: