Трон Знания. Книга 2

Рауф Такаббир

— Вельма, понесли.

Пассия Адэра с неподдельным страхом смотрела на двух чёрных собак, лежащих возле двери.

— Вельма! Бери сундук! — прикрикнула Малика.

— Не укусят?

— Они мраморные.

— А как настоящие.

— Идём, Вельма!

— Я забыла деньги в замке. Я не смогу заплатить за ночлег.

— Это моя гостиница.

Вельма вытащила глаза:

— Правда?

— Правда, Вельма. Пошли!

Они не успели подняться по ступеням, как из здания выскочил Таали:

— Недавно вспоминал вас, Малика, и вы

тут как тут! — Втащил в вестибюль сундук, бережно опустил на сверкающий паркет. — И как я выглянул в окно? А лёг бы спать, не услышал…

— Это всё-всё твое? — спросила Вельма, озираясь.

— Да, Вельма, моё, — ответила Малика.

— На днях должны привезти ковры и занавеси… — начал Таали.

— Даже не верится, — произнесла Вельма и, раскинув руки, закружилась. Повязка, стягивающая волосы, соскользнула, белокурые локоны упали водопадом на плечи и спину. — Какая красота!

С улыбкой глядя на девушку, Таали почесал ребро ладони:

— Мебель завезли, но не успели расставить.

— Завтра поговорим, Таали. Иди домой. — Малика подхватила чемодан и направилась под центральную лестницу.

— Так я ж сундук дотащу, — прозвучал голос Таали. — Негоже девицам такую тяжесть таскать. И паркет поцарапаете.

Кутаясь в плед, Малика вслушивалась в невыносимую тишину. За стеной спала беспробудным сном причина её нестерпимых мук. Порочная страсть Адэра к Вельме изводила Малику сильнее, чем его безразличие, а порой презрение к ней, к своему старшему советнику. Каждую ночь она ждала, когда лопнет первая сердечная струна. Первая… Сколько их — Малика не знала. Тайна морун обнажается и умирает с последней струной. Пока Вельма будет гостить у тётки, можно спать спокойно, только уснуть не получается.

Вдруг стало холодно. Казалось, что голова изнутри покрывается инеем. Малика прижала руки к вискам и выгнулась от прострела в груди, словно в неё вонзили раскалённый прут. Раскрыв рот, учащённо задышала, пытаясь остудить пылающие лёгкие.

У него другая!.. В постели Адэра другая…

Кровь разносила по телу жгучую боль. Боль пережёвывала каждую клеточку. Каждая клеточка умоляла прекратить пытку огнём.

Малика потянулась к графину с водой. Вот здесь… на тумбочке… Издалека донёсся звон стекла. Чёрт… В голове вновь забегали колкие мурашки. Малика успела закусить уголок подушки и, прижимая колени к груди, взвыла.

На лоб легла ледяная ладонь.

— Малика! Ты заболела?

Она мотнула головой и вновь выгнулась. Яркий свет резанул по зрачкам.

— Я сбегаю за доктором.

— Свет…

— Малика, где живёт доктор?

— Свет… убери…

Раздался щелчок выключателя, в глазах потемнело.

— Боже! Что делать?

— Воды…

— Я за доктором.

— Не надо… воды…

Губ коснулось стекло. Малика торопливо глотала холодную воду.

— Малика! Мне страшно!

— Сейчас пройдёт… это сон… — стуча зубами о стакан, прошептала она и захлебнулась водой: пылающий прут проткнул горло.

Стук каблуков доносился со всех сторон и отдавался в голове звонким эхом. Скрип оконной рамы чуть не разорвал ушные перепонки.

— Сядь! — из последних сил крикнула Малика, и боль вдруг отступила.

Или Адэр устал за день, или девица не понравилась… Руку сжали чьи-то прохладные пальцы.

— Ты вся горишь.

— Мне приснился кошмар, — прошептала Малика и ухнула в бездонную яму.

Тёплый луч скользнул по щеке и заставил открыть глаза. На окне колыхалась занавеска. Возле кровати сидела Вельма, утопая в глубоком кресле, и с тревогой всматривалась Малике в лицо.

— Ты приходила ночью?

Вельма кивнула.

— Я тебя испугала?

— Мне тоже иногда снятся плохие сны. Я просыпаюсь, засыпаю опять. А потом ничего не помню. А ты помнишь?

— Мне приснилось, как я умираю.

— Нет, — покачала Ведьма головой. — Мне такие кошмары не снились. Я бы такое запомнила.

— Тебе надо идти.

— Я тебя не оставлю. Побуду с тобой до вечера.

— Малика! Я пришёл, — раздался из коридора голос Таали.

— Скажи, чтобы подождал, — проговорила Малика. — И надень другое платье.

Вельма выбралась из кресла, провела руками по кружевной юбке:

— Я надела его полчаса назад.

— Мне не нравится слишком открытая грудь.

— Всем нравится, а тебе — нет.

— И не нравится, что оно просвечивает.

— Ну, знаешь ли… мы не в замке.

— Или ты сменишь платье, или отправляйся к тётке! — сказала Малика и, когда Вельма, горя негодованием, удалилась, с трудом поднялась с кровати.

Она обошла все комнаты, придирчиво осматривая каждый закуток. За спиной ни на минуту не прекращался разговор. Таали красноречиво описывал картину, которая предстала перед ним, когда он впервые переступил порог гостиницы. Вельма ахала, охала и без устали нахваливала работу строителей.

Здание было полностью отремонтировано, но мебель, укрытая белыми чехлами, ещё загромождала коридоры и залы.

— Не успели расставить, — произнёс Таали, опережая вопрос Малики. — Мои ребята хотели растащить её по комнатам, художники взбунтовались. Видите ли, сами хотят заняться обстановкой номеров.

— Не противься.

— На этой неделе должны привезти картины и ковры, — продолжил Таали, возникнув из-за плеча Малики. — Вам надо купить посуду и всякую дребедень, которую любят дворяне. В слониках, пастушках и шкатулочках я ничего не понимаю.

— Пастушками пусть займутся художники.

Таали шлёпнул себя по лбу:

— Совсем забыл. Бумагомаратели требуют цветы.

— Какие бумагомаратели?

Таали забежал вперёд и услужливо распахнул перед Маликой и Вельмой двери гостевой залы:

— Мазилы. Замучили меня со своими цветами. Я их из пальца выдую? — Потёр мочку уха. — Тут работы осталось одно ничего: там подмазать, там подкрасить. Отделочниками командует мой брат.

— И что? — спросила Малика, учуяв недомолвку.