Трон знания. Книга 3

Рауф Такаббир

— Я не пойду.

Адэр резко выпрямился:

— Что значит — не пойду?

Эйра погладила напряженными ладонями норковую накидку:

— Мне кажется, вам неприятно моё общество. Мне кажется, я вам мешаю.

— Если бы я хотел развлечься, ты бы осталась в Грасс-Дэморе.

— А если Толан не пригласит меня за стол?

— Пригласит.

— Почему вы так уверены?

— Я знаю, — сказал Адэр.

— Только сегодня я поняла, как вам было тяжело, когда вы приехали в Порубежье. Вам поклоняются как Богу, а вы вдруг оказались

в аду.

Адэр покачал головой и отвернулся к окну.

Часть 19

***

Служанка притащила ведёрко колотого льда и, прикладывая холодные кубики к лицу Малики, пыталась придать ей свежий и отдохнувший вид. Малика смотрела в зеркало и не видела себя. Она побывала ещё в одном мире, в котором ей нет места. Она чернь. Это слово выплюнул дворянин, когда понял, что проиграет. Почему она не поддалась ему? Ведь читала в его глазах, как в книге, всё, что он думал о ней. Всему виной гордость и азарт. Это слово не позволило забыться сном и мучило сейчас. Так её никто не называл.

Макидор принёс платье цвета полыни. Служанка помогла его надеть и достала из тумбочки шкатулку, но Малика отказалась от украшений. Сама расчесала волосы и привычным движением скрутила их на затылке в тугой узел.

Хватаясь за голову, Макидор вышагивал по комнате и, захлёбываясь словами, объяснял, как должна выглядеть дама правителя. А Малика мрачно взирала в зеркало. Она чернь, за причёской и драгоценностями этого не спрячешь.

Дорога во дворец прошла в полном молчании. За окнами автомобиля проплывали мокрые улицы. Разноцветные дома в этот раз казались тусклыми, пешеходы озабоченными. Погода соответствовала внутреннему состоянию — грязное небо, серый воздух и плачущие сугробы на обочинах.

В гардеробе никого не было, кроме нескольких слуг. На завтраке наследного принца обычно присутствуют самые знатные гости и придворные, которые большую часть жизни проводят во дворце, ублажая своего господина. Малика тоскливо усмехнулась — как она затесалась в их компанию?

Адэр бросил слуге плащ из куницы, подождал, пока Малика снимет норковую накидку. Нахмурился:

— Это платье требует украшений. И что у тебя на голове? Куда смотрел Макидор?

— Он сказал, что в таком виде к принцу идти нельзя, — ответила Малика.

— Нельзя.

— Можно мне вернуться в гостиницу?

Адэр немного постоял, наблюдая, как слуги расправляют на вешалке плащ. Молча направился в смотровую комнату. Закрыв за Маликой двери, подвел её к зеркалу:

— Сегодня последний день, Эйра. Завтра мы уедем. Через неделю отправимся в поездку по стране и будем смотреть на голодных детей. А в конце весны наведаемся на кладбище и посчитаем свежие могилы. Сегодня последний день, Эйра, и единственный шанс хоть что-то изменить.

Малика опустила голову:

— От меня мало толку.

— Распусти волосы, — велел Адэр и протянул ей расческу.

— Это не поможет.

— Распусти!

Малика развязала на затылке узел волос, прошлась по ним гребнем. Переплела длинные пряди. Адэр помог закрепить их шпильками и невидимками. Слуги повели её к обеденному залу. Адэр отправился в покои Толана.

В коридоре толпились придворные, человек пятьдесят, женщин и мужчин поровну. Увидев Малику, отвели взгляды, и один лишь Фандези улыбнулся ей, как старому другу. Ровно в десять под бой часов все вошли в зал. Дамы выстроились справа от сервированного к завтраку стола, мужчины встали слева. Малика заняла место у дверей и с облегчением выдохнула: табурета возле стола не было. Появились три скрипача. Приблизившись к окну, потренькали смычками по струнам.

Через полчаса из коридора послышались шаги и голоса. Дамы сделали реверанс, кавалеры и музыканты согнулись в низком поклоне. В зал вошли Толан, Адэр, Лалида, сестра Толана и её возлюбленный. Принц уселся в кресло во главе длинного стола, остальные расположились на стульях.

Слуги замелькали как тени. Заплакали скрипки. Застучали тарелки, зажурчало вино. Толан и его важные гости продолжили разговор, начатый в апартаментах принца. Глядя в окно, Малика рассматривала флюгер на белокаменной башне и слушала игру музыкантов.

Раздался щелчок пальцами. Слуга поставил в конце стола обитый бархатом табурет на изогнутых ножках и установил столовый прибор. Малика сжалась.

— Дорогая, — проговорил Толан и указал на табурет. — Прошу вас, составьте нам компанию.

Малика с немым вопросом посмотрела на принца.

— Да, вы, — кивнул он.

Малика сделала реверанс:

— Благодарю вас, Ваше Высочество.

Опустилась на краешек табурета и положила на стол ладони, слегка растопырив пальцы. Это правило было принято в давние времена, когда боялись спрятанного под столом кинжала или яда, зажатого между пальцами. Сейчас никого не убивают столь варварскими способами, но обычай остался, как дань истории.

— Что вы будете на завтрак, дорогая? — спросил Толан.

— Если можно, творог, Ваше Высочество, — ответила Малика, разглядывая рисунок на скатерти.

— Творог? — переспросил Толан. Завертел головой. — У нас есть творог?

Пока слуги бегали на кухню, принц беседовал с Лалидой. Малика не прислушивалась к разговору. Боялась поднять глаза и увидеть осуждение во взгляде Адэра. Надо было попросить булку или печенье. Или апельсин. Нет, апельсин не надо. Вдруг она разрежет его неправильно, забрызгает платье, запачкает руки.

Наконец слуга поставил перед Маликой миниатюрную пиалу.

— Ваши вкусы, дорогая, выдают ваши плебейские корни, — сказал Толан, наблюдая, как она поддевает вилочкой творог.

— Я их не скрываю, Ваше Высочество. Скажу больше: я горжусь своим происхождением. Благодаря моим плебейским корням вы обратили на меня внимание. И я сижу за столом, когда высокородные дамы стоят.

Толан хмыкнул, окинул придворных взглядом:

— Вы сидите по одной причине: у вас редчайшая красота, дорогая.