Трон
Шрифт:
Богатое воображение… Она повернулась, чтобы идти обратно, и увидела, как из-за кустов самшита выползает круглое пятно света. Глаз ручного фонарика.
— …Вы подумаете, что я сумасшедшая…
— Нет, не подумаю.
Почему она ждала именно ЕГО? Четырехпалая рука лежала у нее на плече. Она хотела бы скинуть ее, но никак не решалась.
— Мир меняется! — выпалила она, готовая к насмешкам, к суровому выговору или, что хуже, к жалости.
Ладонь на ее плече чуть дрогнула.
— Каким образом?
— Акация…
— И сильно сдвинулась? — он улыбался.
— Нет. На шаг.
— Ну и что? Допустим, какая-то акация сдвинулась на шаг. Может, ты неверно считала, или ноги выросли.
Катер охраны медленно двигался за мысом — вместе с ним двигался свет прожектора. Картина делалась все более завораживающей — и неправдоподобной.
— Ты боишься?
— Да.
— Не бойся, это просто игра.
Она нашла в энциклопедии «двадцать шестое декабря». И «Дугласа» нашла тоже — его действительно избрали двадцать лет назад, причем на тех же выборах баллотировался некто Дутакис, и шансы его расценивались выше… О Дугласе было сказано, что он находился у власти три с половиной года, и за время его правления страна имела некие успехи и выиграла локальную войну.
Элиза вернула книжку. Таис она нашла на игровой площадке. Она самозабвенно играла в «классики» — с парой таких же, как она, десятилеток.
— Поди сюда.
Таис хмыкнула — но Элиза была старше, и потому игра была на время прервана.
— Кто такой Дуглас?
Таис пожала плечами.
— Ты играла в мячики и сказала — Дуглас…
— Ну мало ли кто что говорит, когда играет! — удивилась Таис. — Эники, беники… это кто, например?
Элиза молча признала за малышкой недюжинную способность к логичным объяснениям.
Библиотека была открыта в неурочный час. Наставница, присматривающая за книгохранилищем, дремала в кресле-качалке у входа; Элиза поколебалась и вошла.
Да, господин попечитель был здесь. Сидел на краешке стола, и перед ним ворохом лежали библиотечные карточки воспитанниц. Элиза сразу узнала свою, разбухшую, исписанную убористым экономным почерком.
— Элиза? Я смотрю, ты любишь читать…
Она остановилась в двух шагах. Последним в списке прочитанных ею книжек был энциклопедический словарь — «Знаменательные даты и имена в истории»…
— Ты, похоже, больше всех читаешь.
Она наконец-то разглядела цвет его глаз. Глаза были серые, как пасмурный рассвет.
— Теперь спрашивай.
Они стояли в дальнем углу парка, над обрывом — а ветер между тем крепчал, и море на глазах покрывалось сеточкой белых барашков.
— Кто вы?
Ветер был холодный.
— Мое имя тебе ничего не скажет.
— Почему вы приняли меня в Трон? Именно меня?
— Ты мне понравилась.
Он врет, подумала Элиза. Вероятно, эта мысль отразилась на ее лице; четырехпалая ладонь поднялась, намереваясь опуститься ей на плечо, но повисла
— Ты веришь в случайность?
Элиза посмотрела ему в глаза:
— Мои родители… опаздывали на этот рейс! Мама перепутала день и спохватилась за два часа до вылета… Они выехали на такси… В последний момент! Их не хотели пускать в самолет… но они упросили… А ЕСЛИ бы они опоздали?!
Она опустила взгляда на собственные запыленные сандалии:
— Или родители Даниэллы… Ну КАК можно утонуть в неглубоком оросительном канале?!
Море менялось на глазах; господин попечитель снял с самшитового куста застрявшее в листьях птичье перо. Подбросил над головой — ветер схватил добычу и понес в парк. Перо вертелось, танцевало на лету.
— Смотри, как этим пером будто бы играют многие силы. Хотя сила на самом деле только одна — ветер. Нет разницы для мироздания, так повернется перо или эдак, ляжет в траву или застрянет в кустах.
— Нет разницы? — медленно повторила Элиза. — Для кого?
Господин попечитель наклонил голову, заглядывая ей в глаза:
— Для нас с тобой — нет. Для пера… Но ты совсем замерзла. Идем отсюда.
В парке ветер был слабее. Чуть покачивались розовые метелочки деревьев, едва шелестели пальмы — и все.
— Никакой разницы, — сказала Элиза. — Двадцать шестого или двадцать четвертого… Дуглас или Дутакис… Рейс одиннадцать ноль пять или… любой другой рейс…
— Замолчи! — он схватил ее за плечо и развернул к себе.
Со стороны это выглядело так, словно скверная девчонка вывела из себя доброго дядю попечителя.
— Я права? — спросила она.
— Ты фантазерка, — улыбнулся он. — Ты ошибаешься…
— Это девочки ошибаются, говорят не то. Вы говорите, как было. Они говорят, как стало…
Он выпустил ее плечо и посмотрел почти с ужасом.
— Может, я и фантазерка, но эта акация… Я ведь ЗНАЮ, что она передвинулась! ПОСЛЕ того, как вы поиграли с Даниэллой.
Некоторое время оба молчали. Попечитель заговорил первым.
— А как ты себе это представляешь? — спросил он вкрадчиво. — Всякий раз, когда кто-то из девочек «ошибается», в мире происходит малюсенькое изменение? Переезжают деревья, уменьшаются клумбы… Меняются судьбы. И люди ничего не видят?
— Я не знаю, — шепотом ответила Элиза. — Может быть они думают, что так и было? Двадцать лет назад избрали этого Дугласа, а дерево растет, где и росло.
— Ты умная девочка, — задумчиво сказал попечитель. — Вот и объясни мне, почему ТЫ видишь изменения, а другие — нет?
Элиза опустила голову. Скоро ужин. Воспитанницы играют, кто-то плещется в бассейне, кто сидит за рукоделием. А она действительно сумасшедшая. Надо же, такое придумать… Она готова была извиниться, но то, что услышала, заставило ее похолодеть.
— Существует другое объяснение, совсем простое, — тихо сказал господин попечитель. — Ты видишь изменения не только потому, что ты наблюдательна. Просто ОСОЗНАТЬ изменения можно только на Троне. Подумай об этом, Элиза…