Тропа барса
Шрифт:
Аля примерилась, выровняла пистолет. Он подпрыгнул в ее руках дважды, и две крохотные дырочки образовались в ветровом стекле прямо напротив сидений водителя и пассажира. Джип продолжал мчаться с той же скоростью, но теперь начал медленно двигаться влево. Плавно, как в замедленной киносъемке, массивный автомобиль слетел в невысокий кювет и зарылся тупорылым бампером в снег. Задняя дверца распахнулась, показавшийся в ней боевик с автоматом дал нескончаемо длинную очередь вслед удаляющемуся коллеге на колесах. Аля снова упала ничком. Пули цокали в обшивку
— Олег, мы оторвались! Ты слышишь? Мы оторвались! Гончаров не ответил.
— Олег! Что с тобой?!
Скорость медленно гасла. Олег держался прямо и, как только автомобиль остановился, замер.
— Олег!
Девушка одним прыжком оказалась на переднем сиденье.
— Олежек! Олег!
Мужчина попытался улыбнуться… — Прости… Я не успел… — Олег, пожалуйста…
— Ведь грустным солдатам нет смысла в живых… — произнес он едва слышно и бессильно уронил голову на грудь.
— Олег, Олег, ну пожалуйста… — Девушка обняла его, попыталась приподнять и заметила, что водительское сиденье все в крови…
Слезы высохли сразу. Вместе с ними пропал и страх. Девушка словно застыла на месте.
Преследователи остались позади метрах в пятистах.
И загородная дорога в этот час была совершенно пустынна.
Аля аккуратно проверила оружие. Пистолеты. «Стечкин», двадцать патронов. В «подарке из Америки» после всех перипетий — только два. Лучше, чем ничего.
Оглядела себя. Колготки, длинная клетчатая рубашка. На ногах — никакой обуви, только толстые шерстяные носки. Огляделась. Надела найденную в машине меховую куртку. Американский маломерный пистолетик поместился в карман ковбойки.
«Стечкин» она сжала в руке. Рукава у куртки были длинные, и ее рука вместе со стволом оказалась полностью скрытой. Попробовала быстро поднять руку.
Получилось, но Аля осталась недовольна. Вытащила руки из рукавов, накинула куртку поверх. Попробовала снова. Лучше. Куртка упадет, но это будет уже не важно. Зажатый в левой пистолет и теперь скрывался под полой. Распахнула: чтобы бандиты не сомневались, что оружия у нее нет. Автомат сжала на виду, правой рукой.
Распустила волосы. Тряхнула головой. Несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Пора.
А в голове… В голове крутилась и крутилась мелодия… Постоянно, мучительно, неотвязно…
…Я помню, давно учили меня отец мой и мать:Лечить так лечить, любить так любить, гулять так гулять,Стрелять так стрелять……учили меня отец мой и мать……любить так любить….…стрелять так стрелять……"Олег, а какое дело — мое?"
…"Любить".
…"И — все?"
…"Это не так мало".
Это не так мало.
Любить так любить…Стрелять так стрелять…«На войне как на войне. Или ты, или тебя».
Стрелять.
Аля обернулась, посмотрела на Гончарова. Словно что-то могло измениться. «Ведь грустным солдатам нет смысла в живых оставаться…»
Ни слезинки не появилось на глазах. Словно в ее сердце действительно попала льдинка от разбившегося зеркала Снежной королевы.
Стрелять так стрелять.
Стрелять.
Открыла дверцу машины и спрыгнула на снег. Она не думала сейчас ни о чем. Ей нужно было подойти поближе. И выпустить все двадцать тяжелых пуль. Без промаха.
Бандитов было семеро. Они быстро приближались к остановившемуся джипу. Среди них выделялся пожилой сухощавый человек в длинном кашемировом пальто. Аля определила для себя: Главарь.
Она спокойно пошла им навстречу, ощущая направленные на себя стволы автоматов и пистолетов. Сто метров. Семьдесят. Пятьдесят. Тридцать. Двадцать.
— Стой! — скомандовали ей. Девушка остановилась.
— Брось автомат, сука!
Аля подняла голову. Сначала она боялась — боялась увидеть глаза тех, кого ей предстоит…
Но глаз она не увидела. Только хари — искаженные злостью, затаенным страхом, но больше — злостью. Ей даже на миг стало не по себе: смогут ли пули свалить этих нелюдей…
Бандиты приближались, медленно охватывая ее полукольцом.
— Ты что, оглохла? Автомат — на землю!
Аля одним движением бросила автомат далеко в сторону. Куртка соскользнула с плеч. По инерции, пусть на мгновение, взгляды всех были прикованы к летящему оружию. Этого мгновения ей хватило.
Двадцать пуль вылетели очередью. Четверо боевиков рухнули замертво. Трое — раненные, поверженные тяжелыми пулями на снег, пытались поднять оружие. Второй пистолет, короткий и тупорылый, как бульдог, уже был в руке девушки. Два выстрела слились в один. Больше патронов не было.
В живых остался только Главарь. Седой, желтолицый старик лежал на снегу; грудь была пробита в двух местах. Молча он смотрел на девушку, на оружие в ее руке.
Отверстия на груди пузырились при каждом вздохе; старик закашлялся, на губах тоже появилась кровь.
Старик не отрывал от нее взгляда. Потом разлепил синеющие губы:
— Я — Автархан.
Она не произнесла ни слова.
— Кто ты? — спросил он хрипло. Аля молчала.
— Кто ты? — повторил он вопрос, хотя каждое слово давалось ему с невероятным трудом.
— Никто, — ответила девушка.
— Добей… — прошептал он, теряя силы. Аля отрицательно покачала головой. Старик скривил губы, потянулся за зарывшимся в снег маленьким «вальтером». Аля смотрела, как он с усилием поднял оружие, ствол ходил ходуном, а старик силился спустить курок. Рот осклабился в гримасе невероятного напряжения, обнажив желтые клыки в бурой пене крови. Глаза стали белыми, старик словно поперхнулся, рука с пистолетом упала, и сам он рухнул головой в снег и замер.
— Стрелять… так… стрелять… — едва слышно произнесла Аля.