Тропа до звезд
Шрифт:
— И тогда вы решили шугануть курятник? — лоцман отзеркалил уровень владения бандитским жаргоном. Магда расхохоталась и хлопнула себя по бедрам, а потом, с молчаливого разрешения начальницы, взяла слово:
— Ты пойми, Ворчун, расклад еще более мутный и нескучный, чем ты можешь себе представить, — она схватила не ожидавшего Назара за ладонь и принялась загибать его крепкие, длинные пальцы. — Во-первых, есть те самые «официальные представители». Они «все в белом» — и должны оставаться таковыми, чтобы никто не связал Новые Автономии ни с нами, ни с кем похуже. К слову о «ком похуже»:
Она вдохнула, выдохнула, щипнула пытавшегося отобрать руку Назара за локоть и загнула последний палец.
— А есть мы. Фогельзанг. Абсолютно добровольное, никому не подчиняющееся, движимое исключительно энтузиазмом и шилом в коллективной заднице образование. О нас знают, нас осуждают — и те, и эти, — но нас не могут поймать, прижать к ногтю и сделать «ата-та». Мы словно птица, что поутру поет в кустах под твоим окном, а ты злишься и не знаешь, куда кинуть тапком.
— И поет она для того, чтобы… — Саймон сделал приглашающий жест ладонями.
— Чтобы нас перестали водить за ручку. Чтобы выпустили из манежа. Чтобы дали возможность развивать собственные технологии межзвездного транспорта, наконец. Договор с Профсоюзом — это же кабала, причем для обеих сторон. Я знаю, твой дядя, например, просто сбежал из Семьи…
— У него не открылось дара, — скупо покривился лоцман. — Но ты права: даже если бы был… Вопрос в другом. Ты уверена — вы уверены? — что Семьи выпустят такой сочный кусок экономики из своих рук? И сколько вы намерены заниматься изысканиями альтернативных способов преодоления скорости света? Даже ООН продолжает заниматься этой проблемой. И перспектив пока не видно.
Размяв затекшие от напряжения плечи, Саймон пробурчал в наступившей тишине:
— Да, я сам знаю многих в Семьях, кому не нравится служить извозчиком. Дорогим, элитным извозчиком, заботливо выращенным в золотом стойле. Но у человечества нет выбора…
Со стороны входа в спортзал почти сверкнуло фиолетовым и оранжевым. Многие обернулись, Ла Лоба едва заметно поджала губы. Магда ощерилась. А сам Моди, подходя ближе, как-то простецки и ни к чему не обязывающим тоном бросил:
— У человечества скоро может не остаться Семей.
Часть 2. Глава 9
Однажды в детстве Саймон наблюдал за бронзовкой.
Вместо спокойного и слегка ленивого перелета с одного, уже изрядно объеденного цветка на другой, свежий и нетронутый, жук решил пройтись пешком. Он последний раз двинул жвалами, грузно сдал боком, развернулся и потопал по стеблю вязолистной ежевики в сторону земли. И там врезался в муравьиную тропу.
Видимо, у муравьев все же существовал некий устав несения службы, в котором имелся параграф: «С бронзовкой не связываться». Или они просто умудрились включить тот минимум нервных клеток, что выделила им природа в обмен на коллективный разум. В любом случае, рассыпной пехотный строй не полез на тяжелобронированную цель. Но и выпускать из прицелов, пока та не покинула плацдарм, не торопился.
Неспешно продвигающийся в сторону ринга господин Бернар Джахо Ба напоминал бронзовку не только переливами своей стильной куртки. Саймон загривком ощущал: муравейник встревожен. «Удивительно, — подумалось ему с иронией, — какой я проницательный стал, когда ушло то, другое чутье».
Загривок ерошило не ему одному. Магда откровенно оскалилась, сделав полшага навстречу гостю. Фэннинг нарочито расслабил плечи и покачал головой, снимая тонус мышц шеи. Так и стоявший все это время с собранными в кулак пальцами Назар приоткрыл было рот, но потом махнул рукой и отвернулся.
Только Ла Лоба снова улыбалась. И снова внутренний свет этой улыбки будто вычерчивал людские фигуры на архаичной бумажной фотографии. Будто говорил стороннему наблюдателю: здесь — свои, там — чужие. Поняв, что это гало начинает захватывать и его, Саймон сдвинулся чуть в сторону и скрестил руки на груди. Он не собирался участвовать в чужих внутриполитических играх на правах фигуры, не имея полной картины поля боя.
Но кое что стало ясно уже сейчас. Сперанца Виго и Бернар Джахо Ба — вот два основных центра силы Фогельзанга. И отношения между ними явно не симбиотические. Ла Лоба могла улыбаться сколь угодно уверенно и вдохновляюще, но лоцман видел — или, точнее, чуял чем-то древним, дочеловеческим: она удивлена. Она озадачена. Она ушла в оборону. Из которой, конечно же, станет контратаковать.
— Здравствуй, Бернар, — аура обаяния спроецировалась на пришедшего, но тот словно скользнул между ее лучей. — Ты как всегда, не без интересной информации. Пояснишь?
— Здравствуй, Сперанца, — Моди приблизился на уважительное расстояние, перевел взгляд на Саймона. — Здравствуйте, господин Фишер. Снова рад вас видеть.
В этом «снова» хватало намеков. Правда, если их нацеливали сбить лоцману баланс, то залп определенно ушел «в молоко». Саймон и так оказался на грани надлома, когда до него наконец дошла суть сказанного.
«Может не остаться Семей». Хвала всей той Профсоюзной камарилье, что годами вынуждала держать спину прямой, а лицо — застывшим в ничего не обещающей улыбке. «Что значит, «может не остаться Семей?!» — хотелось заорать вслух, напрыгнуть на яркую, переливчатую бронзовку, растоптать ее панцирь, вырвать мягкие, истекающие ихором секреты…
Вместо этого Саймон шевельнул мышцами скул.
— И я рад вас видеть, господин Джахо Ба. Снова. Да, я помню ваше имя.
Лицо Моди едва заметно дрогнуло. Нет, не Мягков, определенно. Но подобрался гость довольно быстро: лоцман почти не сомневался, что кроме него самого и Ла Лобы никто ничего не заметил. Последняя, кстати, поняв, что случай сыграл на ее стороне, решила не тянуть.
— Хорошо, что вы знакомы. Думаю, Саймону тоже будет интересно послушать. Расскажи нам.
Предваряя ответ, собеседник растянул красивые полные губы в улыбке.
— Мне очень понравилось, как ты сейчас говорила про индивидуальную свободу, Сперанца. И как господин Фишер упомянул самоопределение. Это же то, к чему мы все стремимся, верно?
— Верно, — Ла Лоба положила руку на плечо Магды, все так же сверкавшей медью и изумрудами в авангарде; мягко потянула назад. Подразумевалось, видимо, что защита не понадобится. — Говори по делу, Бернар. Я знаю, ты предпочитаешь получать выгоду не опосредованно, через благо общей цели, а прямо и лично. Назови цену.