Шрифт:
Пролог
«Здравствуй, милая Алиса! Спасибо за письмо – я так радовался, когда получил его. В то утро я шёл со смены, мечтая о горячем душе, чашке крепкого кофе с пастилой и сне до обеда. Над утренней бухтой клубился туман, из него торчали мачты и трубы кораблей, в мареве поднималось солнце. Кричали чайки, на корабле кто-то резко говорил в рупор, и туман многократно усиливал звуки. Я отворил скрипучую дверь подъезда, вынул из почтового ящика газету, и из неё выпал белый конверт, подписанный твоей рукой. Мне сразу расхотелось спать, я вернулся под козырёк входной двери, закурил, открыл конверт. Теперь перечитываю письмо каждое утро, когда варю кофе, – и улыбаюсь. Ты помнишь, я уволился из школы почти восемь месяцев назад, но никак не привыкну, что не вижу наш любимый класс – одиннадцать мальчиков и семь девочек.
Я теперь работаю сутки через трое в старом ангаре, где в огромных аквариумах нелегально выращивают для ресторана королевскую креветку. Моя задача – кормить креветку, чистить аквариумы и следить, чтобы мои питомцы не сожрали друг дружку во время линьки. Я беру из дома рабочую одежду, обед в пластиковой коробке и книжку, а вчера взял и твоё письмо. Утром возвращаюсь в квартиру, сажусь на старенький рассохшийся стул на балконе и смотрю на город.
Знаешь, с моего балкона – лучший вид в Севастополе. Дом стоит на Городском холме, это исторический центр. По левую руку – Северная сторона, там расположен дикий пляж с красивым названием – Любимовка; на Северную все добираются на рейсовых катерах, и мне видно из окна, ходят сегодня катера, или нет. Прямо перед моими окнами – судоремонтный завод с огромными кранами, а за ним в ясную погоду можно разглядеть гору Чатыр-Даг. По правую руку – Малахов курган и недавно открытый филиал МГУ. Начни он работать на несколько лет раньше – и я учился бы, наверное, в этом филиале, не поехав в Симферополь, и никогда не встретил бы вас.
Этой зимой случаются совсем тёплые дни, и с моего балкона не хочется уходить. Курю и наблюдаю, как посреди зимы неожиданно расцветает миндаль и поют птицы, но прохожие по привычке – в пальто и шапках.
Я скоро приеду к вам и надеюсь собрать наш класс, сходить на прогулку, как раньше. А пока самая большая радость – это увидеть утром белый конверт в почтовом ящике. Напиши мне, пожалуйста, как дела у твоих одноклассников, ведь они мне пока не пишут. Берёте ли вы читать книги в библиотеке, которую мы сами собрали? На какие кружки вы ходите? Ездите ли с учителями в другие города?
Алиса, хоть до каникул остаётся ещё несколько месяцев, но вы уже можете готовиться к летнему походу. Спросите родителей, есть ли дома палатки, спальники и рюкзаки. Когда мы встретимся, я раздам всем ребятам листочки со списком необходимых в горах вещей.
Высылаю текст песни Константина Никольского. Кроме слов, я написал и аккорды: может, ты захочешь научиться играть на гитаре?
Буду очень ждать твоё новое письмо».
Восемь месяцев назад я уволился из сельской школы Симферопольского района, в которой работал учителем русского языка и литературы в течение четырёх лет. Сначала эта работа казалась мне неизбежным злом – я должен был отработать учителем три года, потому что получал образование на бюджетном отделении ТНУ. А ещё мне совершенно не хотелось служить срочником в армии, и вакансия сельского учителя давала такую лазейку. Но потом моё отношение к работе изменилось: я увидел, что у двоечника Паши из шестого класса – мимика Джима Керри, и Павлик очень хочет играть в моём театральном кружке; что восьмиклассники упрашивают учителей сводить их класс в турпоход, но никто из педагогов и бровью не ведёт; что выпускники, которым я на переменке показал аккорды «Звезды по имени Солнце», сидят дотемна с гитарой на крыльце школы. На третий год работы я получил классное руководство над 5-А и понял, что уже не могу уйти. Ну а в две тысячи четвёртом уволиться всё-таки пришлось, и я вернулся в Севастополь, в квартиру, где живёт мой старший брат-моряк.
Под Новый год я отослал своим ученикам открытки – сохранилась тетрадь с адресами, и вот первое письмо в ответ, от отличницы Алисы. Мне двадцать шесть, и всё закончилось. Надо начинать жизнь сначала, с креветок и ржавого ангара. А ведь в прошлой жизни была не только школа – там осталась моя рок-группа, которая успешно давала концерты. Ещё я когда-то любил. Та девушка стала мерещиться мне на зимних улицах: я выскакиваю из дверей топика, увидев мельком знакомый нежный силуэт, бегу по улице и каждый раз понимаю, что обознался.
В квартире я один – брат ушёл в море на полгода. Курю на пустом балконе в густых синих сумерках. С тополей кричат грачи, от домиков Северной стороны тянутся в небо жидкие струйки дыма. Вынимаю из конверта тетрадный листок,
«Здравствуйте, дорогой Вадим Викторович! Я получила открытку и была очень рада, потому что не ожидала. У меня всё хорошо, вот только русский язык и литература превратились из самых любимых предметов в самые ужасные. Каждый урок начинается с письменной проверки правил. Новый учитель ставит минимум три кола за урок и говорит, что в пятом и шестом классах, похоже, у нас не было уроков по этим предметам! Но книгу Рэя Брэдбери, которую вы мне посоветовали, я читаю. Мы по вам очень скучаем. Летом, когда вы уезжали, я пришла к ДК попрощаться – помните, был ливень, – но никого из ребят уже не было, и вас тоже. Я немного постояла и ушла. Будете удивлены, но сон про то, что вы к нам вернулись, снился и мне два раза. Наши мальчики обсуждают план, как вас вернуть, но девочкам не говорят. Вообще, они совсем непослушные стали, к нам даже участковый приходил и сказал, что если на Ваню ещё хоть один учитель пожалуется, то его отправят в детскую колонию. Ваня два часа после этого разговора вёл себя тихо, а потом снова за своё. Мы уже не знаем, что с ним делать, но ему хоть будет что своим детям рассказать!
В прошлую пятницу я была в больнице, у окулиста. Оказалось, у меня близорукость. Теперь ношу очки, и знаете, это намного сложнее, чем я думала. И вообще, я не подозревала, что люди такие любопытные! Все вокруг начали спрашивать, фальшивые ли очки, или я действительно много читаю.
Новая учительница по географии узнала, что мы с вами ставили пьесы в школьном театре, и предложила нашему классу поставить пьесу-сказку про лесных жителей, которые борются за чистоту и порядок в лесу. Я играю русалку, Тая – фею, Марина – кикимору, Ваня и Миша – мусор, а Лида – листву. Но репетиций ещё не было.
У меня к вам большая просьба: пришлите слова той песни о художнике и поэте, которую пели нам под гитару? Помните, мы собирались в поход на Демерджи? Давайте сходим летом? Мама сказала, что с удовольствием сходит тоже, несмотря на угрозы нового классного руководителя. Вот и все мои новости на сегодня. Напишите, пожалуйста, про свою жизнь. Надеюсь, вы скоро приедете к нам! С любовью, Алиса».
Они скоро вырастут. Два-три письма. Если повезёт, мы сходим в горы. Всё, чем я жил, чем болел, становится воспоминанием. Я стою над бухтой, наблюдая, как облако накрывает, как вязаной шапкой, далёкий Чатыр-Даг. Мне нужно всего лишь накинуть косуху, выйти на набережную, пожать руку уличному гитаристу, поджемовать с ним, потом пропустить по паре-тройке шотов в «Ринго Стар», подсесть за столик к девчонкам. Но я опять никуда не иду, перечитываю письмо. Если будет совсем нехорошо от воспоминаний, у меня в шкафчике есть початая бутылка «Киндзмараули», да и пачки «Честера» на сегодня точно хватит. Решено – весь вечер курить и вспоминать! Может, мне удастся понять, почему всё так сложилось.
Глава 1. Леший
Всю ночь мне не давала спать мысль об этих дурацких коровах. Вчера, наспех закончив подготовку к контрольной по теме «Предложения с обращениями, вводными и вставными конструкциями», я схватил рюкзак, пробежал сократом к станции «Западная», где меня ждала Надя, и мы едва успели на последний автобус до села Счастливое. Уже в темноте прошли в Многоречье по грунтовке и за селом встали на ночёвку в старом ореховом саду: несмотря на начало апреля, там было очень тепло. Мы решили долго не сидеть, поужинать и лечь спать – с утра нам предстоял непростой подъём на массив Бойка. Я принёс охапку дров. Пока разжигал костёр, Надя уже сама поставила палатку, уложила внутрь рюкзаки, карематы, спальники и, улыбаясь, посматривала на меня – до этого у неё не получалось справиться с палаткой в одиночку. Потом я отправился за водой и тут-то увидел в темноте искорки зелёных глаз. Коровы! Разлеглись в саду под орехами и, видимо, ночевать тут будут. А если палатку затопчут? Я решительно ничего не понимал в коровьей логике и поделился своими сомнениями с Надей, у которой бабушка жила в настоящей деревне. Надя засмеялась:
– Да они утром пойдут, на рассвете. Ну а если затопчут нас – значит, судьба такая. Ты лучше открой вино, а то каша с тушёнкой остывает.
Разложив кашу по мискам, девушка прикрепила к веткам ореха разноцветную гирлянду, подключённую к миниатюрному аккумулятору – и начался праздник. Я не мог отвести от Нади глаз – от её золотистых волос, озорного взгляда, красивых коленок, выглядывавших из-под клетчатой юбки.
– Вот что, Надя. Я себя запрограммирую – когда коровы пойдут, сразу проснусь.