Тропа войны
Шрифт:
Приходилось ехать мимо гасиенды, но, к счастью, наступила тьма и никто не видел меня. Говорю «к счастью», так как я был весь в крови и мой вид мог пробудить излишнее беспокойство.
XVII. Поход. Жестокий приговор
Рано утром раздался сигнал тревоги. В последний раз взобрался я на крышу, окинул взором окружающее. Весь отряд уже собрался на площади, готовый к выступлению. Все жители были на ногах. В укромных уголках, в окнах и даже на площади начались трогательные прощания. Красивые поселянки со слезами на глазах расставались с нашими воинами.
Однако
Я решил еще раз повидаться с Изолиной и ее отцом, чтобы уговорить их уехать отсюда на время войны.
Однако я боялся, что дон Рамон не согласится на это, да и Изолина сама слишком горда, чтобы покинуть дом из-за такого труса, как Иджурра.
Кроме того, посещение мною дона Рамона около пяти часов утра могло стать известным и навлечь на него ту самую опасность, от которой я хотел оградить его и его дочь. Я был в нерешительности: что предпринять? Холингурс вывел меня из затруднения, посоветовав мне написать дону Рамону письмо.
Послушавшись лейтенанта, я быстро написал письмо, с более легким сердцем отправил его, а сам дал отряду сигнал к выступлению.
Через некоторое время после нашего выхода из села нас откуда-то обстреляли. Посланные в разные стороны разведчики никого не нашли, хотя издали мы видели группу всадников, мчавшихся от нас во всю прыть.
Это был, по всей вероятности, отряд Иджурры, но мы его не преследовали, боясь столкнуться с сильным и хорошо организованным отрядом мексиканцев под начальством самого Каналеса.
Во время пути мне не давали покоя мрачные предчувствия относительно Изолины. Добравшись благополучно до города, мы, к своему удивлению, узнали, что дивизия еще не покинула его. Она должна была выступить утром, но получила приказ пробыть здесь еще неделю.
Я надеялся, что нас снова отправят в село, но нам было приказано остаться при дивизии.
Мой отряд расположился на берегу красивого ручья в полумиле от города. Я недолго оставался в лагере и вскоре отправился в город узнать о дальнейших действиях армии и повидаться с товарищами. Это несколько рассеяло мои грустные мысли.
Когда я возвратился в лагерь, меня снова одолели тяжелые думы. Лежа в своей палатке, я предавался таким мрачным размышлениям, что, в конце концов, не мог больше оставаться в неизвестности относительно Изолины и придумал, взяв несколько солдат, отправиться с ними ночью к дому дона Рамона. По прибытии туда я предполагал оставить солдат у ворот, а самому войти в дом и, если обитатели еще не выехали оттуда, постараться убедить их сделать это.
Решено было выехать, когда стемнеет: во-первых, мне не хотелось, чтобы в лагере узнали о моей экспедиции, во-вторых, для большей безопасности.
С наступлением темноты мы отправились в путь.
Рюб и Гарей шли впереди в качестве разведчиков, которым мы, разумеется, вполне доверяли.
Пробирались мы по совершенно пустой местности. Только на полпути попалась нам какая-то разоренная хижина. Не доезжая до нее около полумили, мы услышали голоса, плач и стоны женщин. Пришпорив своих коней, мы быстро поехали вперед. К нам навстречу спешил Гарей, по лицу которого было видно, что случилось нечто ужасное.
— Капитан, плохие вести!.. Эти негодяи в нашем селе хуже индейцев поступили! Женщины убежали сюда, в эту хижину. Пойдите, взгляните на них!
Услышав это, я быстро поскакал к развалине.
В хижине находились несколько молодых женщин и трое мужчин. Они окружили Рюба, который старался успокоить их на своем ломаном испанском языке. Все женщины были полунагие, с распущенными волосами. По их лицу и шее струилась кровь, а на лбу горела красная полоса.
Подъехав ближе, я увидел, что это ожог от раскаленного железа. Кроме этого, у всех несчастных были отрезаны уши, а у мужчин вдобавок — кисть правой руки!
Кровь стыла в жилах при виде этого ужасного зрелища!
Оказывается, вскоре после нашего ухода из села туда ворвались мексиканцы с криками «Да здравствует Мексика!» и «Смерть янки!»
Сперва они бросились на винные лавки, затем, еще более озверев от выпитого вина, стали разорять дома, вытаскивать на площадь женщин, глумясь над ними и требуя, чтобы на них поставили клеймо.
— Режьте им уши! — кричали в толпе мексиканцев. И пока полупьяный кузнец работал раскаленным железом, мясник ножом отрезал уши. Хотя все эти негодяи были в масках, не могло быть никакого сомнения, что это была шайка Иджурры.
Говорили, что, вероятно, есть еще и другие жертвы. Те, которых мы встретили, пробирались в американский лагерь, и Рюб задержал их в хижине до нашего прихода.
Что следовало нам предпринять? Послать ли еще за солдатами и дождаться их или сразу отправиться в село? Предпочли второе. Людей у нас было достаточно, и все горели жаждой мести. Направив бедных страдальцев в лагерь, мы уже собрались отъезжать, когда вдали показалась фигура, которая, увидя нас, спряталась в кусты.
Рюб и Гарей быстро побежали вперед и через несколько минут вернулись с мексиканским юношей, также пострадавшим от разбойников. Он сообщил нам, что злодеи направились вдоль по реке к дому де Варгаса с криками «Смерть изменникам!» и «Смерть Изолине!»
Услышав эти слова, я пришпорил своего коня и полным галопом бросился вперед, а за мной остальные мои воины. Нам нужно было как можно скорее достигнуть жилища Изолины.
Не доезжая нескольких миль до нашей цели, мы вдруг увидели впереди яркий свет, словно от пожара.
— Что это такое? Боже мой, уж не горит ли гасиенда? — испуганно шептали мы друг другу. Наши опасения, к счастью, не оправдались. Свет происходил не от пожара, а от огромного костра, горевшего перед воротами дома.
Вокруг костра двигались мужчины, женщины, собаки, лошади… Это оказался бивуак мексиканцев. Вместо того чтобы постепенно окружить их, мы не выдержали: бросились вперед и этим самым испортили все дело. Мексиканцы, услышав наш крик, обратились в бегство. Шестеро из них были убиты, почти столько же взяты в плен. Преследовать их было бесполезно, так как скрылись они в лесу. Я въехал во двор, где все оказалось разрушенным. Богатая обстановка, дорогие вещи и украшения — все было разбросано и испорчено. Я стал звать Изолину, дона Рамона, но никто не отвечал. Тогда я кинулся в комнаты искать их, но обошел весь дом, так никого и не найдя.