Тропами любви
Шрифт:
– А землю ты ощущаешь, когда течешь по ее изгибам? – уточнил Элгемни, ведомый своими мыслями.
– Землю? Землю да, ее чувствую сильнее всего. Я бегу, тесно прижавшись к ней. Она своей формой держит и направляет меня. Я могу, при желании, направить себя вопреки земле, но редко это делаю. Зачем? – ответила Хунатму.
– Мне кажется, надо будет большим телом препону нащупать. В новое русло ты не течешь, потому что сама себя держишь: где-то, выходит, не дает земля опору. Вот и надо попробовать расслабиться, еще больше землю почуять и довериться ей полностью. Сильная ты. Получится отпустить силу свою –сама дорогу найдет.
–
Она посмотрела прямо в глаза Элгемни, всей своей глубиной поглотила его ответный взгляд, позвала. Ушли мысли о чем-то большом и великом: просто красивая нежная девушка, которой страшно и не на кого опереться. Ближе к ней пересел путник, по щеке погладил. Поцеловал: теплые губы, мягкие, ищущие. Обнял: хрупкие плечи, гибкое тело – прижимается, теплом напитывается. Они искали друг друга: робко, нежно, плавно – как мягкое течение струй в тихой заводи; сильно, стремительно, неистово – как упругие плети воды в тесноте объятий каменистого берега. Искали самозабвенно. Нашли.
Чуть позже они лежали, укутавшись в мех спальника, ощущая тепло, идущее от огня. Небо светило им гроздьями звезд. Хунатму спросила:
– Я только сейчас поняла одну вещь: я тебя встретила, и ты мне показал, что я могу течь дальше. Если бы не встретила, может и не узнала бы. Но если я покину эту долину, направлюсь новым руслом… Я очень быстро двигаюсь, это в моей природе. Я тогда не увижу тебя больше, да? Мне грустно думать об этом. Грустно ничего не менять. Я очень хочу дальше, очень хочу стать больше. И теперь мне еще грустно остаться без твоего тепла.
Элгемни ответил не сразу. Он смотрел в звездное небо, но не видел мерцание далеких светил. Перед его взором стояла прекрасная река, текущая под огромным небом целого мира, и прекрасная гибкая девушка, сидящая на огибаемом струями воды черном камне, укутанная в свои длинные зеленые волосы. Ему хотелось, чтобы она при этом держала в руке чашку приготовленного им отвара и улыбалась.
– Не переживай. Я что-нибудь придумаю. Догоню тебя.
***
Потом было утро. Они сидели молча, уже привычно потягивая горячий терпкий напиток. Затем Элгемни встал, обнял Хунатму, посмотрел серьезно ей в глаза и сказал:
– Помни обо мне. У тебя все получится.
Девушка, отступая назад и не отводя взгляда от его глаз, вошла в реку. На секунду задержалась. Робко улыбнусь, помахала рукой и растворилась в глубине. Поначалу ничего не происходило: так же дышала спокойствием зеркало тихой заводи. Затем река пришла в видимое волнение: даже в этом месте закрутились завихрения потоков, гладкая до этого поверхность зашевелилась косами мощного течения. «Что ж тогда в стремнине творится?» – мелькнула тревожная мысль и путник поспешил к месту начала нового русла.
Хунатму, уйдя в глубину, почувствовала все свое прильнувшее к земле тело, что раскинулось на обширном пространстве упругой массой воды. Она ощутила мощь своих струй, неудержимость своего движения, свою возможность просочиться в мельчайшие щели, заполнить собой любые неровности. В таком виде она не могла думать и анализировать, только чувствовать. И чувствовала она слишком много и сразу: не хватало зацепки и так рассеянному вниманию. Если и существовали какие-то отличия в месте, где Хунатму сама удерживала себя, они терялись в общей массе ощущений. Тем более, что были уже давно привычными, как и все остальное, что сводило на нет все усилия. В попытке нащупать увиденное вчера глазами, она невольно напряглась: усилила водные струи, ускорила течение. В результате терзая берега и еще больше теряясь в поисках.
Элгемни, смотря, как развиваются события, в отчаянии застыл на каменистом гребне, под которым начиналось новое русло. Он видел, что усилившееся течение грозит подмыть берег и вызвать обрушение породы, похоронив тем самым свободный сейчас путь: в голове его созрело отчаянное решение.
Почти не касаясь выступов, он слетел вниз и проскочил через пролом. Интуитивно прихваченной в этот раз веревкой привязал себя к большому камню на берегу. Встал в пока еще сухом русле перед толщей неистово несущейся воды и прижался всем телом к ее прохладной поверхности. Зашептал, почти касаясь губами, как молитву:
– Услышь меня, прекрасная. Вот тепло мое – вспомни его, пусть маяком будет, дорогу покажет. Услышь меня. Вспомни руки мои, мягкость шкуры, тепло огня. Терпкий вкус на губах. Мой вкус – я твой помню. Услышь меня. Приди ко мне. Здесь я.
Отголоском воспоминаний отозвалось новое чувство в большом теле Хунатму: памятью ощущений потянулась она к нему, приостановила бег, вслушалась. Запах дыма, тепло рук, обжигающая влага новым вкусом касается губ и проходит согревающей струйкой внутрь. Тепло огня отзывается негой. Тепло губ и тела растворяет все барьеры полностью. Расслабившись, она еще больше прильнула к опоре земли и потянулась всей своей сутью к месту, вызвавшему эту память ощущений.
Элгемни увидел: бег воды успокоился – она затихла. И спустя миг всей массой обрушилась на него, сметая с пути и вколачивая в прибрежные камни!
***
Хунатму ликовала! Она чувствовала всей собой, как наконец вырвалась из заточения долины. Поняла, что при всем ее уюте, ей дико не хватала этого движения вперед, к большим просторам. Ощутила вливание новых ручьев, почуяла рост своей силы и своих возможностей. Весь мир раскинулся перед ней. В долине она была всем – насколько же мало это было в сравнении с открывшимся. Питаемая новыми течениями и обилием дождей на новых обширных пространствах, Хунатму стала более полноводной и спокойной – в большей своей части. Без порогов и водопадов тоже не обошлось: все-таки она была женщиной.
В один прекрасный день воды ее достигли скалистого гребня, встретив который, русло Хунатму благополучно разделилось на два рукава: один такой же полноводный – он, собственно, и остался самой Хунатму, – второй же, юный, игривый и весело журчащий. Хунатму почувствовала – вот оно! То самое, необходимость которого Дева Воды желала всей своей сутью. Эта юная ее часть одновременно и она, и в тоже время не совсем она – ее стало больше. Желания сбылись.
И тут Дева вспомнила о том, с кого начался этот путь. Волнуясь, в смятении вышла на берег: сколько времени она предавалась своим радостям? Может, целую вечность? С ним могло случится все, что угодно. В большом теле она могла вообще не заметить его появления. И даже гибели… Тут же отголоском мелькнуло воспоминание: она вырывается из долины, идя на зов теплоты, на грани уже неминуемого движения чувствует ее источник и, врываясь в новое русло, теряет его: все смывает нахлынувшая волна ликования и поглощающее чувство свободы.