Шрифт:
Глава 1
За окном как оголтелая выла вьюга. Казалось, она всем своим неистовым существом желает смести с лица земли любое препятствие свободному полету. Дребезжала плохо закрепленным водосточным желобом, швыряла в стекла пригоршни снежной пыли, билась в стены и крышу. Но бревенчатая изба была построена умелыми руками: стояла надежно, храня своих обитателей.
Внутри добавляла уюта потрескивающая углями кирпичная печь. Основной свет был потушен, лишь мягко горел торшер над стоящим в углу журнальным столиком. По бокам его, в креслах, сидели Марья Никифоровна с вязанием на коленях и ее внучка лет тринадцати – Нюра. Девочка читала книжку, на обложке которой были нарисованы парень и девушка: они обнимались и смотрели
– Бабушка, а как это вообще в жизни происходит, когда люди встречаются и влюбляются? Это они одинаковые должны быть, что ли? Чтобы нравилось одно и тоже или как?
Марья Никифоровна оторвалась от вязания и с интересом глянула на внучку. Немного подумала, а потом ответила:
– Ты знаешь, внученька, по-всякому оно случается. Бывает и так, а бывает, что и совсем разные люди. Да так выходит, что вспыхивает между ними что-то. Оно потом и греет и путь общий освещает. Знаю я одну сказку, внученька, как раз про такое. Могу рассказать, раз уж такие вопросы в твоей головке народились.
Нюра с проснувшимся в глазах интересом кивнула, закрыла книжку и приготовилась слушать. Марья Никифоровна отложила вязание, немного посидела, словно заглядывая в какие-то ей одной доступные дали, и начала.
Дева Воды
Она была здесь всем: струями и перекатами, кипенью и спокойной гладью, загадочным туманом в вечерних сумерках, каждой капелькой воды, что искрилась в свете восходящего солнца – всем, в чем присутствовала влага. Дева Воды: временами была она рекой, что текла среди покрытых галькой берегов, скапливалась озерцами в широких впадинах, неслась стремниной в узких каменных желобах. А бывало, выходила Дева Воды из своей большой сущности в виде, собственно, прекрасной девушки с длинными зелеными волосами. Тело ее было, как и ее русло: в талии узким, как на стремнинах, в бедрах и груди налитым, как сочная глубина спокойных заливов. Двигалась она при этом с текущей пластикой водных струй.
Когда она была рекой, не видела мир со стороны: ощущала его всей собой. Заполняла каждую впадинку рельефа, огибала бугры и клыки камней, проникала сыростью в каждую малую трещину. Насыщала, испаряясь на солнце, влагой воздух и оседала каплями тумана на скалах и деревьях. По сути, была всегда и везде – так ей казалось.
Выходя из большого тела, Дева Воды любила бродить по своему берегу, подниматься на окружающие скалы, куда будучи рекой попасть не могла. Сидела и смотреть на фейерверк красок, который создавало солнце, когда погружалось в перья облаков на горизонте. Плела венки из растущих в округе цветов. Наблюдала за белкой, что ловко бежала вниз головой по стволу сосны. Она с удовольствием вслушивалась в какие-то отдельные, мелкие ощущения, которые в большом теле чувствовала все сразу, целиком, как общую картину. Детально увидеть просто не могла.
Когда Дева выходила – река была просто движущейся согласно законам природы водой. Когда возвращалась обратно в свою глубину, растворяясь в текущих струях – у всего этого появлялись душа и разум. Мог в такие моменты поток и против естественного течения пойти, и волной внезапной ударить, на дно утащить, или из себя выбросить, при необходимости. А то и остановиться полностью, если Дева захочет. Так было.
***
В один прекрасный летний день, перейдя перевал, спустился с гор путник: довольно крепкий мужчина с обветренным многими ветрами лицом. Остановился на берегу тихой заводи: приглянулось ему место. Костерок из сушняка запалил, снедь нехитрую достал, перекусил. Одежду скинул да в воду зашел освежиться с дороги. Хороша оказалась водица: усталость пути как рукой сняло, не хотелось на берег выходить, так ласкала тело ее, пузырящаяся движением, прохлада. Плескался путник, пофыркивая, как большое сильное животное.
Почуяла гостя Дева Воды, интересно стало, кто это такие волны в ее тихой заводи поднял, вышла неподалеку в своей человеческой ипостаси – мужчина как раз с головой погрузился. Вынырнул: вода с волос и бороды течет, сам словно дух водяной. Смотрит: девушка на камне у берега сидит – не рядом, поодаль, – наблюдает за ним. Дивной красоты девушка: дикой, естественной, взор так и притягивает, в трепет вводит, завораживает. Волосы длинные, зеленые, плащом тело окутывают. Не все: где проглядывает – взгляд не оторвать.
Замер путник. Девушка же с камня встала, развернулась грациозно, как водой перетекла и в реку вошла. Да так плавно погрузилась – даже круги над макушкой не разошлись. Подхватился путник, – от неожиданности показалось ему, что в яму под водой провалилась красавица, или утянул кто, – выскочил на берег, расстояние до того камня в три прыжка пролетел, четвертым от него оттолкнулся и тело в воду метнул. В прозрачную глубину глаза вперил: нет никого, ни следа. Несколько раз на пределе дыхания нырнул – тот же результат.
На берег вышел озадаченный: не показалось же, в конце концов? Решил осмотреться. Оделся и пошел вдоль реки. Дно долины было изрезано множеством скальных выступов, углублений, перепадов. По краям ее обрамлял массив матерых скал. Местами, где в рельефе удержалась почва, росла изумрудная трава и радовали яркими красками пятна цветов. Время от времени мужчина кричал:
– Покажись! Меня Элгемни зовут! Не бойся! Я не хотел испугать тебя!
Так он и шел, следуя причудливым изгибам русла и, лишь выйдя туда же, откуда начал, заметил одну странность: обычно реки текли откуда-то куда-то, а эта будто кольцом замыкалась. Прибывала в долину с северо-востока, с гор, а вот дальше не отправлялась: извивалась, двигаясь сложным путем, и сама же в себя впадала. Как раз около этого места дерево большое с берега на берег мостом лежало. Решил повнимательней осмотреться путник: вдруг пропустил что из-за раздумий. Отправился, теперь уж пристальней все подмечая.
Это увенчалось успехом. В прошлый раз, идя по той части берега, которая представляла собой каменистый гребень, на бегущую внизу воду не смотрел путник, все больше по сторонам оглядывался – девушку высматривал. Сейчас подметил кое-что: река, что локтях в четырех внизу бежала, на одном участке вся так и искрилась на солнце, несмотря на отвесный берег: дело к закату шло, тень должна была густая на воду упасть. «Ага. Спуститься бы надо», – подумал Элгемни.
Полез вниз, аккуратно ища опору ногами и цепко хватаясь пальцами за выступы и трещины. Добрался до воды – странная картина открылась: свет проникал через широкий пролом, каменистый гребень как мостом сверху проходил. По всем законам природы должна была в него хлынуть река, помчаться в новом направлении. Пробрался вдоль скалы Элгемни, на другую сторону этого прохода выбрался, встал в сухом русле: тянется явный путь в рельефе, вдаль уводит – теки не хочу. Не хочет? Взглянул с этой стороны: словно и нет никакой дыры, бежит вода мимо, словно сила какая-то в этом месте ее держит, стена невидимая. Убери – обрушится волной, поволочёт Элгемни. Но не это волновало сейчас его разум – загадка влекла. Подошел, коснулся – нет никакой стены, проходит рука, обратно мокрой вернулась. «Сама себя держит?» – мелькнула странная мысль. Чудно… Но вот же: и глаз видит, и пощупать можно.
В раздумьях вернулся Элгемни на место своего стана. Солнце к тому времени почти совсем закатилось за линию гор. Пользуясь остатками света, набрал запас сушняка на ночь. Костер разжег, котелок над ним повесил, когда вскипело – травки разной душистой бросил, листа малинового. Пока отвар настаивался, совсем стемнело.
***
Элгемни сидел, опершись спиной на камень, потягивая душистый напиток из деревянной чашки, в огонь смотрел. Что он видел там, в завораживающем танце языков пламени? Кто знает? Может свой долгий путь, полный разного опыта, может еще что. Но легкая улыбка на его губах держалась – значит хорошего было больше.