Тропиканка. Том второй

Витор догадывался, что поссорить Гаспара с Эстелой будет значительно труднее, нежели мать с Франсуа, но и предположить не мог, насколько прочно привязаны дед и его избранница друг к другу. На какие только уловки ни шел Витор, чтобы вбить между ними клин или хотя бы заронить маленькую толику сомнения, в их душах, — все было напрасно. Чтобы найти нужную зацепку, ему пришлось провести несколько вечеров у них

— Ты удивительная женщина, — без зазрения совести льстил ей Витор. — Оставить любимую работу, друзей, уехать с человеком, который значительно старше тебя!..

— Возраст в данном случае не имеет никакого значения, — отвечала Эстела. — Просто я встретила человека, о котором мечтала всю жизнь, но уже перестала верить, что он существует.

— Боже, как красиво! — с наигранным восторгом Витор закатывал глаза, однако уже через минуту продолжал совсем в ином тоне: — Ты мне очень нравишься, Эстела, и потому меня немного пугает твое будущее. Представь, что Гаспару уже под семьдесят, а ты — еще вполне цветущая, молодая женщина… Ведь это же трагедия, не правда ли?

— Я не знаю, что со мной будет завтра, — смеялась в ответ Эстела. — А что будет через двадцать лет, и вовсе невозможно предугадать. Сейчас я счастлива, и это самое главное для меня.

— Да, вы с дедом очень похожи. Его тоже не волнует, что будет через двадцать лет, он упивается своим счастьем. Но тебе, наверное, скучно здесь? Ты привыкла к иной жизни, в которой было много музыки. Хочешь, я повезу тебя сейчас в одно местечко? Там играют замечательные музыканты.

Эстела от такой поездки не отказалась, и весь вечер они провели в компании джазовых музыкантов. Витор специально тянул с возвращением домой, чтобы Гаспар имел возможность убедиться, какая у него ветреная невеста. Но тот встретил их вполне доброжелательно и поблагодарил внука за то, что он догадался свозить Эстелу к музыкантам.

Такое благодушие Гаспара хоть и раздражало Витора, однако было ему на руку: «Пусть лучше он видит во мне друга, чем врага. Так легче будет нанести ему удар». В том, что возможность для удара вскоре представится, Витор не сомневался и оказался прав. Та зацепка, которую он так упорно искал, обнаружилась неожиданно. А подсказала ее, сама того не ведая, Изабел.

Как-то Витор от нечего делать заглянул в дом к Бонфиню, а точнее — к Оливии, но на него тут же обрушилась с расспросами Изабел: видел ли он невесту Гаспара, правда ли, что она — певица, и скоро ли будет свадьба? Витор, следуя избранной тактике, всячески расхваливал Эстелу, а также не скупился на восторги, расписывая, как он рад за деда, которому повезло, наконец, обрести свое счастье.

— Ты говоришь, она очень красивая? — что-то прикидывая в уме, спросила Изабел.

— Да, у нее внешность, достойная кисти великих мастеров. Этакая мадонна.

— Вот! — обрадованно воскликнула Изабел. — Ты сказал сейчас то, что мне было нужно! Думаю, портрет такой красавицы будет приятно писать любому художнику,

— При чем тут Франсуа? — не поняв, поморщился Витор.

— Ну как ты не понимаешь! — с досадой ответила Изабел. — Гаспар очень любит живопись, это общеизвестно. А я предложу Франсуа написать портрет Эстелы, и мы подарим его Гаспару в день свадьбы!

— Что ж, идея хорошая, — сказал Витор, одновременно соображая, как можно использовать эту ситуацию в своих целях. — Только есть одна загвоздка — Франсуа может отказаться.

— Я уговорю его! Не сомневайся.

— Нет, я нисколько не сомневаюсь, Изабел. При твоей энергии!.. А я, в свою очередь, уговорю Эстелу позировать. Главное — сделать это втайне от деда! Чтобы портрет стал для него сюрпризом.

— Конечно, — согласилась Изабел. — Я умею хранить тайны. Это, можно сказать, мое хобби!

Проводив Витора, она вернулась в гостиную и сделала выговор дочери за то, что та была с гостем не слишком ласковой.

— Ведь он приходил не к Бонфиню и не ко мне, а к тебе! Да, своим опытным глазом я сразу же это увидела. Ну что ты усмехаешься? Думаешь, у меня разыгралась буйная фантазия?

— Возможно, — не стала отрицать Оливия.

— Ничего подобного. Ты явно нравишься Витору. И вы могли бы стать замечательной парой! Или ты все еще не можешь забыть Дави? Ведь ты сама говорила мне, что не любишь его.

— Успокойся, мама, с Дави у меня все кончено. А Витор… Иногда в нем проглядывает нечто такое, чего я попросту пугаюсь.

С тех пор как Кассиану стал строить свою лодку, ссоры между ним и Далилой вспыхивали чуть ли не каждый день, причем вроде бы без видимых причин. Вот и сейчас, выйдя солнечным воскресным утром на берег и увидев там Кассиану — уже, разумеется, за работой, — Далила почувствовала себя неуютно.

— Ты прямо как немой укор, — сказала она, — работаешь с раннего утра и до поздней ночи, а я рядом с тобой выгляжу праздной бездельницей. Сегодня, например, долго спала.

— Ну и правильно, — не переставая строгать доску, произнес Кассиану. — Если нет занятий в школе, то отчего же не поспать?

— Наверное, я могла бы тебе в чем-то помочь.

— Нет, строить лодку — это мужское занятие.

— Но тебе же помогала Питанга! От ее помощи ты не отказался.

— Далила, опять ты за свое, — раздраженно проворчал Кассиану. — Я тебе тысячу раз объяснял, что она просто хотела посмотреть, как я делаю лодку.

— Ну да, а потом строгала тут с тобой доски, вколачивала гвозди.

— Я ее не просил об этом. К тому же Питанга — совсем другая: она выросла рядом со стариком Кливером и многому у него научилась. А ты — нежная, женственная… И у тебя есть я. Поэтому тебе незачем заниматься таким тяжелым мужским трудом.

— Так, может, Питанга тебе больше подходит? — обиделась Далила.

— Ох, перестань, — с досадой бросил Кассиану. — Пойди лучше искупайся, поплавай.

— А ты? — оживилась она.

— Мне некогда.