Тропой лекаря
Шрифт:
Искры срываются с моих пальцев одной яркой вспышкой - и этого не хватает роженице для последнего усилия.
– УАААААААААА!!!
На руки мне выпадает комочек, выпачканный кровью, слизью, моей мазью...
Как можно скорее передаю его Сельме, выхватываю у нее из рук нитку с иголкой.
Все-таки без порывов не обошлось. Кровь льет по пальцам, горячая, красная... по счастью, искры все еще со мной, так что я просто вижу, где надо шить.
Ни одна вышивальщица не работает так быстро и точно, как лекарка,
Минута, другая... я понимаю, что скоро меня выкинет из этого состояния, как котенка за шкирку, и спешу, что есть рук.
И - успеваю.
Затягиваю последние узлы, перевязываю пуповину, вглядываюсь в мать и ребенка.
Ребенок здоров, хотя настойка сказалась на нем не лучшим образом. На пару дней ему бы кормилицу.
Мать... с той хуже. Упадок сил, разрывы, кровотечения... но лекарь должен справиться. Кормить получше, не трогать несколько дней, да, и ребенка не давать. Пока эта настойка из нее не выйдет...
Почти без сил падаю на кровать.
– Вета, Веточка...
Тетя Сельма.
– Все в порядке. Можно водички?
– Д-да... пускать их?
– Кого?
Только сейчас замечаю, что дверь содрогается под натиском чьих-то могучих плеч.
– Э...
Ответить тетя не успевает. Засов выдерживает, а вот щеколда - нет. Вылетает, прозвенев по полу.
В комнату вваливается несколько человек - и замирают. Я даже знаю, что они сейчас увидели.
Тетя с ребенком на руках. Жена Жмыха на кровати - краше в гроб кладут. И я - тоже на кровати. Сил никаких не осталось. Кто бы знал, сколько у меня это забирает?!
– Милочка!!!
– Жмых рвется к жене, хватает тонкую руку, сжимает, что есть сил.
– Да как же... да на кого ж...
Что есть оставшихся сил, бью его кулаком по плечу. Лишь бы внимание обратил.
Оборачивается ко мне. Лицо серое, глаза безумные.
– Разбудите - убью. Ей теперь пару дней отсыпаться, а потом кормить получше. Ребенка пока не давать, найдите кормилицу.
Кажется, из моего монолога он понимает только одно слова.
– отсыпаться?! Живая!?
Глаза не закатываю, голова трещит так, что это усилие будет стоить мне сознания.
– Живая. И ребенок жив. Мальчик, да Сельма?
– Да, Веточка. Мальчик. Здоровенький...
В следующий миг меня сгребают в медвежьи объятия. Жмых возрадовался.
– Господа лекарка! Да я...
Что - он, я так и не успеваю понять. Сознание все-таки гаснет, когда тело лишают последних крох воздуха.
***
Когда я прихожу в себя, на небе занимается рассвет.
Мое окно?
Нет, не мое. Обвожу все вокруг взглядом из-под ресниц. Незнакомая комната, но уютная и красивая. Рядом со мной сидит тетя Сельма, дремлет.
Воспоминания налетают ураганом.
Роды, сила, ребенок, сломанная дверь...
– Живы?
– выдыхаю я.
Тетушка Сельма дергается, едва не падая на пол, потом трясет головой и пытается кинуться ко мне. Я едва успеваю вытянуть руку.
– Не надо! Устала!
Руку хватают в клещи и принимаются покрывать поцелуями.
– Доченька! Веточка! Спасибо тебе!!! Живы, и Милочка моя, и сынок ее... ЖИВЫ!!!
Вот ради таких минут и живешь. Когда понимаешь, что все правильно и не зря. Я расслабляюсь.
– Слава Светлому!
– Ты прямо там сознания лишилась, лекарь тебя осмотрел, сказал, что устала ты сильно, тебе бы отоспаться...
– Дома отосплюсь.
Откидываю одеяло и обнаруживаю,, что лежу, как была. В платье, только что без сапог.
– Тетя Сельма, поможете?
– Да куда ж ты! Спозаранку-то?!! Хоть до завтрака останься!
При слове "завтрак" желудок издает такое урчание, что я вспоминаю об извержении вулкана. А дома-то мышь повесилась, хлеба - и того нет.
Тетя Сельма понимающе улыбается.
– Сейчас, девочка, сейчас. На кухне уже воду греют, я сейчас у них спрошу чего...
Тетя уходит, а я несколько минут лежу в мягкой кровати с роскошным кружевным бельем. Да, было и у меня не хуже.
И белое кружево, и большая комната, и роскошные платья...
Все.
Не думать, не вспоминать, выкинуть все из головы раз и навсегда! И... пару минут полежать в этой кровати.
***
Вместо тети Сельмы в комнату заходит тот лекарь.
– Доброе утро, госпожа Ветана. Как вы себя чувствуете?
– Все в порядке, - честно отвечаю я.
– Мы испугались вашему обмороку.
Он присаживается на кровать, берет меня за руку, считая пульс. Ну, смотри-смотри, все равно ты ничего не обнаружишь!
– Я в порядке. Я просто встала рано, потом весь день крутилась, вечером мазь варила, заснула заполночь, а потом такое... ну и получился обморок, - заверяю я с самым невинным видом.
Лекарь кивает.
– Что вы сделали с роженицей?
– Ребенок неправильно лежал, я его просто повернула. Видите?
Протягиваю вперед руку. Кость у меня тонкая, да и вообще я мелкая и щуплая. Рядом с ладонью лекаря мои пальцы кажутся еще меньше и тоньше. Лекарь смотрит недоверчиво.
– Но повитухи...
– Я уже видела такой случай. Бывает...
– Ну-у...
– А вы еще опоили ее настойкой, ребенок и двигаться перестал.
Лекарь злобно засопел.
– что-то вы все равно сделали...
– помогла человеку, - согласилась я.
Ответом мне был недобрый взгляд. Ну и пусть его, перебедуем. Все равно тетушка Сельма будет молчать, а больше никто ничего не докажет.