Тропой смелых(изд.1950)
Шрифт:
Пораженный этой мыслью, он мгновение стоял не шевелясь, потом бросился будить друзей. Лёня чуть побледнел, но серые его глаза засверкали.
— Собрать вещи, — приказал он и сам начал набивать рюкзак, бросая с перерывами: — Быстро… Спокойно… Где Димус?
Димус?.. Туг только все заметили, что его нет у костра.
— Димус! — громко крикнул Миша.
Никто не отозвался.
— Диму-ус!! — закричали они втроем.
Кроме легкого, еле слышного шуршащего шума ничего нельзя было различить.
Друзья тревожно переглянулись. Вова напомнил, что Дима, когда они поели, отправился собирать травы. Рюкзак его остался у костра.
— Я пойду посмотрю! — Лёня побежал по лесу в сторону, откуда накатывалась белесая дымка.
Огня нигде не было видно. Лёня бежал долго. Время от времени он громко звал Диму Веслухина. Лес был по-особенному тих. Лёне стало не по себе. Но он все пробирался вперед. Дым становился гуще. Хорошо, что ветер дул не со стороны пожара, а сбоку, относя дым в сторону. Неожиданно, взбежав на высокий холм, Лёня увидел далеко впереди пламя — маленькие верткие язычки огня, будто кто-то шаловливо, играючи делал кистью огненные мазки по земле. Еще дальше из-за кустов выползали серые космы дыма, рассеивались, а за ними видно было широкое пламя, словно там полыхало много-много костров.
— Диму-ус! — в последний раз закричал Лёня и побежал обратно.
Он рассказал товарищам о том, что видел.
— Надо бежать, — сказал Вова.
— Достань карту, — попросил Миша.
По карте они увидели следующее. Пожар надвигался с востока, со стороны Шарты. На севере протянулось громадное болото. Дым относило к нему. На юге было то шоссе, которое они перешли вчера, а на западе, от края болота — там, видимо, был торфяник, — тянулся к шоссе лесной рабочий поселок. Между ним и тем местом, где были ребята, примерно в километре, чернел значок, означавший собой дом лесника. Тут ребята вспомнили, что старик, с которым они разговаривали ночью, спешил к сыну, леснику.
К отступлению было два пути: на юго-запад, к шоссе, откуда они пришли, и на запад, к домику лесника, и дальше — к поселку.
— Мы… останемся здесь, — сказал звеньевой.
Миша понял его и спросил:
— Думаешь, справимся?
— Пошлем Вовку за помощью. Вовка, тебе задание. Очень важное задание, Вовка. Я и Миша… Мы с Мишей остаемся. Видишь, пожар куда двигается? В ту сторону, к поселку. Мы станем прорубать просеку. Понятно? — Лёня часто дышал; видно было, что он волнуется, и сам он понимал, что говорит много лишних слов, совсем ненужных сейчас, а Вова все равно понимает плохо, но по-другому у него не получалось. — Мы начнем рубить, а к нам прибегут взрослые. Приведешь их ты. Понятно? Вот смотри. Вот азимут… двести шестьдесят пять. Это — на дом лесника. Держи компас. Беги. Быстрее!
Вова машинально взял компас и растерянно смотрел на вожака.
— Не сумеешь, что ли? Или боишься? — спросил Лёня и вдруг вспомнил, как он проводил занятия в «школе под кустами», а Вова не захотел заниматься, сказал, что и так все знает.
Лёня вспомнил это и страшно разозлился: на себя — за то, что не заставил тогда Вову послушаться, и на Вову — за то, что он оказался таким лентяем и неумехой. Он вырвал компас из его рук и крикнул:
— Говорил я!.. Эх! Ну, и не надо.
Вове было очень стыдно. Он боялся поднять глаза. Он должен был как-то искупить свою вину.
— Лёня, — тихо сказал Вова и часто заморгал, — ты не сердись. Я без компаса… попробую. Может, не заблужусь, а?
— И не надо, — повторил Лёня, чуть не плача. — Оставайся. Только ведь от тебя толку… Я побежал, Миша.
Он посмотрел на компас, нацелился взглядом на какой-то предмет в направлении азимута, в два прыжка пересек речку и побежал — напрямик, подминая траву, вламываясь в кучи хвороста, перепрыгивая через мелкие кусты.
Миша вытащил топор. Широкое веснущатое лицо его побледнело, глаза смотрели серьезно и сосредоточенно. Он понял мысль звеньевого: валить деревья, чтобы сделать широкую просеку. Пустое место — для огня преграда. Но сколько же надо свалить деревьев! И все такие громадные… Миша посмотрел за речку. Лучше бы убежать. Но Лёнька… Ведь они договорились…
Он сжал топор и шагнул к ближнему дереву.
Щепки светлым веером взлетали из-под топора. Рубил он долго. И вот сосна качнулась, затрещала, помедлила немного, зашелестела, зашуршала ветвями о ветви, наклонилась, заскользила и с гулким тяжким шумом ухнула на землю. Миша рукавом рубахи провел по лицу — рукав потемнел от пота. А упало лишь первое дерево… Он шагнул к следующему.
— Ну, а я-то? — не выдержал Вова. — Дай помогу.
— Подожди! — буркнул старший брат и начал с силой бить острием топора по стволу.
Скоро Миша понял, что лес — не под силу одному топору. Что делать?
— Миш, а через речку огонь перескочит?
Миша оглянулся на речку и… Это было так неожиданно, что топор выпал из рук. К ним бежал Павел. Его бойкий русый чуб, вылезший из-под перевернутой козырьком назад кепки, весело прыгал, а лицо было сосредоточенно и сурово.
— Где Тикин? — спросил он, остановившись и подбирая топор, который все еще валялся у ног изумленного Миши.
— Лёнька? Он к леснику побежал.
— Ясно. Молодцы! А Веслухин?
— А он куда-то ушел, и… мы не знаем.
— Как так «не знаем»? — Павел спросил это спокойно, не повышая голоса, но взгляд его говорил: «Растяпы!»
— Ну, куда-то травы пошел собирать, недалеко, и все нет и нет.
— Вы искали его?
— Лёнька вон туда бегал.
Павел замолчал, упорно думая над чем-то.
— А вы как здесь? — робко спросил Миша.
Павел не ответил. Он осматривался, вглядываясь в лес. Миша неловко топтался около него. Вова присмирел, его лицо стало очень серьезным, а в рыжих, с искринками глазах, казалось, пробегали огненные переливы.
— Вещи где? — наконец коротко спросил Павел. — Забирайте. Помогу. Идем. — И он быстрым шагом направился к речке, на ходу бросив: — Говорил: может, встретимся. Встретились. Я тут, на торфянике, был.