Тропою души

Ветер Андрей

– Ты был с дочерью Пятнистого Оленя, – говорил посланник, – дай ему хороший подарок, чтобы никто не подумал, что ты неуважительно поступил с молодой женщиной.

Я платил за веселье, как это делали все мужчины. Но ни в одной женщине не видел я своей жены.

Когда появилась в нашем лагере Шагающая Лисица, в моём сердце словно тетива натянулась. Я будто услышал голос, предвещающий и сладкое счастье, и горький вкус беды.

У нас не принято было останавливаться и разговаривать с женщиной на глазах у всех, потому что о ней могли плохо подумать. Некоторые жёны иногда попадали в неприятные истории из-за проявленного к ним внимания каким-либо воином. Бывало, что слишком вспыльчивый муж отрезал изменнице

нос, если сам видел, как жена лежала с другим. Однако чаще были лишь сплетни, правда, случалось, что они становились нестерпимы. Тогда жена объявляла о проведении Праздника Чистоты, на который приглашались женщины, познавшие только одного мужчину. Я видел много таких сборищ. Организовывала и проводила этот праздник с угощениями обязательно та женщина, которая обвинялась в неверности. Каждая из присутствовавших во весь голос объявляла, что в её тело ни разу не входил никто, кроме мужа. Любой из зрителей мог выступить вперёд и опровергнуть это, если у него были основания. Женщины Одного Мужчины (их так называли) пели громкие песни о красоте и силе мужских органов.

Я не мог разговаривать с женой Молодого Волка. Я не мог подолгу стоять перед её типи, пышно одевшись, как это делали другие юноши, ухаживая за девушками. Шагающая Лисица имела мужа. Я не хотел оскорбить её.

Однажды ко мне пришёл Красящий-Лоб-Белым и сказал, что собирался отправиться в поход против Бритоголовых, которых мы чаще называли Волками [18]. В те времена многие индейцы сбривали волосы на голове. Я сам видел однажды отряд Псалоков, в котором у пятерых человек головы блестели на солнце. Мой дедушка рассказывал мне, что наши люди раньше часто оставляли на голове только пучок волос. Это сегодня для воина позорно остригать свои волосы.

Красящий-Лоб-Белым хотел отомстить за смерть брата. Но он не был известным бойцом, поэтому не мог возглавить военный отряд – никто не последовал бы за ним. Он хотел, чтобы я повёл за собой воинов. Он обещал отдать мне всех лошадей, которых сможет захватить в походе. Мы выкурили трубку, и Красящий Лоб Белым получил моё согласие.

Весь день перед нашим выступлением по лагерю ходили глашатаи и распевали песни, поднимающие боевой дух. Я тоже несколько раз исполнил мою волчью песню. Иногда те, кто готовились к походу, останавливались перед какой-нибудь палаткой, обитатели которой не выступали на военную тропу, и голосили перед входом. В таком случае хозяевам полагалось вынести что-нибудь в качестве пожертвования. Это могла быть еда или что-то из оружия.

Я решился постоять перед типи Молодого Волка. Очень скоро входной полог откинулся и появилась Шагающая Лисица. Она посмотрела мне прямо в глаза и положила на землю перед моими ногами пару мокасин. Я видел, как она смотрела. То был взгляд настоящей женщины, от которого вскипает кровь.

Наутро мой отряд покинул деревню, провожаемый многочисленными напутствиями. Когда наши жилища остались за горой, мы услышали топот лошади. Нас догонял Молодой Волк. Он смотрел на меня с вызовом.

– Я решил присоединиться, – сказал он, – я пришёл в род Куропатки из другой общины, и вы не знаете меня. Я не хочу, чтобы вы считали меня плохим воином, и докажу свою храбрость в бою.

– Не совокуплялся ли ты с женщинами в последние семь дней? – спросил из-под нависшей волчьей маски Прыгающий-По-Камням-Баран.

Молодой Волк сказал, что не спал с женщинами.

– Это странно, ведь ты не знал, что отправишься в рейд. Разве у тебя плохие жёны? – засмеялся Красный Хорь.

– Я постился, – ответил Молодой Волк. – Птица-Которая-Охраняет-Гнездо носит в себе моего сына. Я молился Великому Духу.

– Это хорошо, – сказал я, – мужчина должен накапливать силу перед военными подвигами.

И мы поехали дальше, выслав разведчиков вперёд.

Вскоре мы

увидели небольшое стадо бизонов и подстрелили жирную корову. Мы сильно наелись, чтобы потом не занимать себя мыслями о еде, но из-за этого ещё до наступления вечера захотели спать. Мы устроились на отдых на том же месте, где и ели.

Утром одного нашего юношу стало тошнить.

– Это потому, что я спал, положив под голову куски мяса, – предположил он и сказал, что отправится обратно в деревню, чтобы не навлечь на наш отряд злых духов.

Никто не возражал, и мы поскакали вперёд.

Обычно Волки жили в земляных домах, которые никуда не передвинешь. Но нередко они отправлялись на поиски бизонов и везли с собой такие же палатки из сшитых шкур, как наши. Стоянка, которую мы обнаружили состояла из пяти таких типи. Я думаю, что те Волки принадлежали военному обществу Ножевого Копья, потому что перед входом в крайнюю палатку я заметил воткнутое в землю копьё с длинным прямым наконечником, к которому были прилажены почти параллельно лезвию два орлиных пера, и вдоль древка тянулась широкая полоса из красных и чёрных кусочков ткани, сшитых поочерёдно. Это редкое копьё.

Мы решили атаковать их перед заходом солнца. Лошадей у Волков оказалось совсем мало. Они не успели ещё ни на кого напасть.

Мы приготовились, раскрасив себя лучшим образом, и с громкими песнями помчались на врагов, когда солнце опустилось к самым холмами. Волки не испугались и храбро встретили нас. Они были голые и лоснились в заходящем солнце. Никто из них не успел добежать до своей лошади, потому что Красный Хорь сразу отрезал от них табун. Мы оказались на их стоянке, и на нас посыпались стрелы. Волки-Поуни высовывались из типи, стреляли и опять скрывались внутри. Но некоторые остались снаружи. Один из них выстрелил в нашу группу, и Молодой Волк упал со стрелой в плече. Я повернулся лицом к врагу, который ранил его, и вытянул перед собой ружьё. Я ещё плохо пользоваться огнестрельным оружием, но ружьё я брал в поход всегда – оно производило на противника сильное впечатление. Я бы не стал стрелять, так как не надеялся попасть в цель и не хотел тратить порох зря. Однако враг не знал этого…

Я мчался прямо на врага, направив на него ствол, и кричал. Он споткнулся, и стрелы высыпались из колчана. Он не хотел отступать, этот Бритоголовый. Он собирался драться со мной, но его рука не нашла в колчане стрел. И он побежал от меня. Я проломил ему голову прикладом и вернулся к Молодому Волку.

Нас оказалось меньше числом, чем Волков, и мы отступили. Но мы сразили трех врагов и угнали у них всех лошадей. Они не могли преследовать нас.

На ночной стоянке, которую мы сделали, проехав большое расстояние, Целебная Трубка обработал рану Молодого Волка. Стрела сильно повредила плечо. Много дней после этого он не шевелил рукой. Но он был единственным пострадавшим в бою. Мы одержали хорошую победу.

Перед тем как въехать в наш лагерь, мы остановились, чтобы одеться и раскраситься соответственно случаю, и под вечер неторопливо спустились в стойбище. Мы пели победную песню и гнали перед собой захваченных лошадей. Объехав несколько раз вокруг деревни, мы остановились. Люди громко приветствовали нас.

Я был доволен.

Но среди встречавших не было Шагающей Лисицы. Молодой Волк тяжело спустился с коня и спросил у старшей жены, где её сестра.

– Она в женском типи, – ответила Птица-Которая-Охраняет-Гнездо. Это означало, что у Шагающей Лисицы начался месячный цикл. Женщине полагалось жить отдельно от семьи в Лунный Период, потому что выходящая из неё кровь считалась нечистой. Её присутствие в доме в такое время могло навлечь несчастье на родственников. Поэтому она уходила в специальную палатку, где собирались другие такие же, и проходила очищение под присмотром знающих старух.