Тротил. Диверсант-взрывник из будущего (сборник)

Корчевский Юрий Григорьевич

– Я помню, – едва слышно прошептал в ответ Мыкола. Парня колотила крупная дрожь.

Александр упал за кусты и быстро пополз к входной стрелке. Тусклый огонь ее фонаря служил ему ориентиром. Он замер слева от стрелки, напряженно вглядываясь в темноту. Где-то здесь находится часовой – вот только где он? Ни огонька от сигареты, ни запаха табачного дыма, ни движения. Ну не может такого быть, чтобы педантичные немцы пренебрегли охраной. Да, они сейчас рвутся вперед, считая, что смятые первым ударом советские части будут отходить, оказывая слабое

сопротивление. Командиры их в эйфории от первых побед, внимание к тылам и коммуникациям ослаблено. Но ведь есть устав и порядок, и, следуя его духу и букве, тут должен быть часовой.

Секунды тянулись, а немец себя не обнаруживал.

Наконец по рельсу едва слышно ударил камешек. Почти тут же раздались шаги. Из-за цистерны вышел часовой. В руках он держал винтовку с примкнутым штыком. По матовому отблеску от фонаря стрелки Александр определил его положение.

Немец, всматриваясь в темноту, громко сказал:

– Хальт!

Александр, предусмотрительно снявший туфли, в одних носках подобрался к часовому сзади. В последнюю секунду немец почувствовал опасность и попытался повернуться, но Саша резко ударил его ребром ладони по шее. Немец обмяк, пошатнулся, а Саша схватил обеими руками его голову и резко крутанул в сторону и вверх. Раздался хруст. Готов!

Выпавшая из рук немца винтовка ударилась о рельс, громко звякнув.

Саша подхватил немца под мышки и потащил в сторону. Господи, он только сейчас заметил, как подошвам ступней больно от гравия!

Немца он швырнул за стрелку, в темноту.

Где-то тут он снимал туфли. Александр начал шарить руками, нашел свою обувь, обулся. Вот теперь он готов воевать!

Александр сделал несколько шагов в сторону Мыколы, однако паренек сам вышел ему навстречу.

– Дядько, ну что?

– Я же приказал – меня ждать.

– А вдруг тебя уже убили?

– Тогда тебе уходить надо было.

– Нет уж, я бы гранаты кинул, – парень показал связку гранат в руке.

– Давай их мне, а сам уходи отсюда. И чем быстрее, тем лучше – сейчас здесь будет жарко. Смотреть можно, но издалека.

Парень нехотя отошел.

– Да уходи же ты, мешаешь, – свирепо прошипел сквозь зубы Саша. А сам повернулся и побежал к стрелке.

Положив связку гранат под фонарь, чтобы было видно, он подобрал винтовку, бросился к немцу, расстегнул на нем ремень с подсумками и нацепил их на себя. Потом подхватил связку гранат и, не таясь, побежал вдоль эшелона. У третьей от хвоста цистерны остановился и повернул в сторону. Пожалуй, хватит.

Саша сорвал с плеча винтовку, на затыльнике затвора перекинул флажок предохранителя, передернул затвор и тут же выстрелил в середину цистерны. Почти сразу же раздался журчащий звук, остро запахло бензином.

На здании станции вспыхнул прожектор, завыла сирена.

Саша взялся за связку гранат, открутил фарфоровую пробку в рукоятке и дернул ее. Услышав щелчок взрывателя, что было сил швырнул гранаты к цистерне и упал ничком.

– Двадцать пять, двадцать шесть, двадцать семь, – шептал он, считая секунды.

Раздался взрыв, ослепило вспышкой.

Честно говоря, Саша ожидал большего. Но от пламени взрыва воспламенился вытекший из пробитой цистерны бензин. Скоро здесь будет бушующее, всепожирающее пламя, настоящий ад.

Со стороны вокзала слышались крики, топот бегущих солдат. Саша подхватил с земли винтовку и бросился бежать прочь от станции. Увидеть его за стеной бушующего пламени было невозможно, и он бежал по тропинке, не скрываясь.

Пробежать успел метров триста, когда из кустов его окликнул знакомый голос:

– Дядько, ты жив?!

И столько было радости и ликования в его голосе, что Саша остановился.

– Уходи, Мыкола. Тебе сейчас со мной нельзя – опасно.

– Я с тобой воевать хочу!

– Не могу тебя с собой взять – один я. Иди домой, мать небось переживает. Давай завтра встретимся у Белого озера. Знаешь такое?

– Знаю.

– Тогда вечером.

– Не обманешь, дядько?

– Слово даю!

Паренек сорвался с места, пересек пути и исчез в лесу. Опасно втягивать его во взрослые игры, но с Сашей он хотя бы под контролем будет. Паренек боевой, рвется немцам насолить и сам по глупости куда-нибудь влезет.

Саша обернулся. Полнеба было освещено заревом. Потом раздался взрыв, за ним – еще один. Вверх взметнулось пламя. «Все, разгорелось, теперь не потушат! – злорадно подумал Саша. – Не зря день прошел. Теперь надо сматываться, и как можно скорее».

Саша бежал по дороге, пока не споткнулся о корень дерева и не упал. А после удара в мозгу как высветило: чего же он прямиком в Богдановку бежит? Или совсем забыл все премудрости, которым учили в спецназе? Насколько помнил Александр, слева от дороги была небольшая речушка. Вот туда он и направился.

Память его не подвела, речушка оказалась именно там. Метра четыре шириной, едва по пояс, да и то не везде. По ней и пошел Саша. Кто его знает, вдруг у немцев есть собаки? А у него на такой случай даже махорки нет – следы посыпать. Едва не прокололся. «Старею, все забыл!» – укорял себя Александр.

Так он шлепал по воде не меньше километра, а совсем перед селом выбрался из реки, весь мокрый. Потихоньку пробрался в свой сарай, повесил сушиться на веревку мокрую одежду, сам же улегся на дерюжку и – спать. И так от ночи едва половина осталась, да и устал с непривычки.

Проснулся он от ударившего в глаза света. Открыл глаза и зажмурился: дверь распахнута, и в лицо солнечный свет бьет. А в дверном проеме Олеся стоит, и тоненькое платье солнечные лучи насквозь пронизывают, не скрывая фигуры. Аж залюбовался Саша, не в силах оторвать взгляда от грациозного стана юной девушки.

– Поднимайся, родственник! Уж солнце давно встало, лентяй!

Взгляд девушки упал на веревку с сохнувшей одеждой. Олеся подошла, пощупала волглые брюки и рубашку, спросила недоуменно: