Троя. Падение царей
Шрифт:
Они медленно ехали к городу, Банокл жадно смотрел на улицу Горшечников, где стоял его маленький белый дом. Он гадал, дома ли сейчас ожидающая его Рыжая.
У дворца Приама они с Антифоном спешились и вошли в мегарон. Банокл с интересом осмотрелся. Он не был тут со времен осады дворца, когда они с Каллиадесом находились в числе осаждающих. Банокл с грустью вспомнил битву на лестнице, великого непобедимого Аргуриоса, отгонявшего микенских захватчиков с безжалостной силой и сноровкой.
Банокл потер шрам, оставшийся на руке там, где ее пронзил меч Аргуриоса. Он вспомнил появление Гектора, божественного в своей мощи, и стену щитов в том месте, которое захватчики собирались сделать своим последним оплотом. Потом их невероятное отступление к кораблям и вопли Коланоса.
Банокл мрачно улыбнулся. Этот день нелегко было забыть.
Когда царь спустился по лестнице, Банокл прищурился. В последний раз он видел Приама на параде в конце лета. Тот махал рукой войскам из своей золотой колесницы и выглядел сильным и могучим. Перемены в нем были почти ошеломляющими. Приам стал хрупким стариком, опиравшимся одной рукой на руку своего помощника, второй – на деревянный посох. Лицо его было белым, как папирус, шаги – неверными.
Его помощник, Полидорос, помог ему дойти до трона, и царь устало уселся, глядя на выложенный каменными плитами пол. За его спиной встал тощий человек – Банокл знал, что это советник Полит. Шесть Царских Орлов заняли места по обеим сторонам трона.
В конце концов Приам поднял глаза и заговорил надтреснутым голосом:
– Итак, это великий Банокл, герой, который никогда не терпит поражений и каждой своей атакой меняет ход битвы. Ты не опускаешься на колени перед царем, командующий Банокл?
Банокл шагнул вперед.
– Меня учили воинскому делу в Микенах, царь Приам. В микенских землях мы не опускаемся на колени перед своими царями. Мы доказываем им верность каждым своим поступком.
Царь тонко улыбнулся.
– Может, это не совсем мудро – напоминать мне о том, что раньше ты сражался в этом мегароне, собираясь меня убить. Если бы не герой Аргуриос, тебя бы прикончили на месте заодно с твоими товарищами.
– Что ж, – сказал Банокл, – дело в том, что Аргуриос был микенцем, как тебе известно…
– Хватит! – голос царя прогремел, внезапно исполнившись силы. – Ты здесь не для того, чтобы вступать со мной в спор, воин! А теперь вот что, – Приам подался вперед. – Мой сын Гектор назначил тебя командующим фракийцев потому, что ты собрал верную армию во время отступления через Фракию. Мне это казалось ошибкой – ставить во главе армии дурака. Но теперь оказалось, что Гектор был прав и ты – удачливый дурак.
Банокл открыл рот, чтобы заговорить, но Приам не дал ему этого сделать:
– Умолкни и слушай, воин! Мой командующий Тирсит, идиот, сегодня позволил убить себя в битве. Поэтому мне нужен новый командующий для отряда скамандерийцев. Я всегда предпочту удачливого дурака неудачливому гению. Поэтому ты снова командующий, Банокл, командующий самой прекрасной пехотой в мире.
– Да, но мне кажется… – начал Банокл.
Царь сердито встал. Ярость заставила его помолодеть, и Банокл снова видел перед собой того могучего человека, которым некогда был Приам.
– Если ты опять начнешь со мной спорить, командующий Банокл, я заставлю своих Орлов убить тебя на месте!
Наступила тишина, потом Банокл мягко спросил:
– А как же Каллиадес?
Царь нахмурился.
– Каллиадес? Мне знакомо это имя. Ах, да, высокий воин, который принял командование микенскими захватчиками, после того как схватили Коланоса. А что с ним?
– Он мой друг.
Антифон торопливо вмешался:
– Он помощник командующего, отец.
– Тогда он и дальше будет его помощником. А теперь, – Приам повернулся к сыну, – докладывай, Антифон.
– Враг был вынужден вернуться к возведению вала, который они сооружают в начале прохода, отец. По нашим расчетам, они потеряли не меньше тысячи людей за два дня сражения на равнине.
– А наши потери?
– Немного меньше. Может, семь сотен погибших, и две сотни ранены так тяжело, что не скоро смогут снова сражаться, если вообще когда-нибудь смогут. На краю нижнего города устроена лечебница, в казармах илионцев. Многие наши целители и лекари перебрались туда из Дома змей.
– А отряд илионцев?
Антифон пожал плечами.
– Они воины и будут отдыхать там, где смогут.
Приам посмотрел мимо сына.
– И где же командующий Лукан? Здесь нет никого от гераклионцев.
– Гераклионцы все еще на поле. Я подумал, что лучше оставить одного командующего у Скамандера, на тот случай, если нынче вечером нас снова атакуют.
– Ты ожидаешь такой атаки?
– Нет.
Приам кивнул.
– Мой Гектор будет здесь через три дня. Нам надо лишь продержаться до тех пор. Когда появятся главные силы Троянской конницы, поджавших хвосты шакалов прогонят обратно в море.
Банокл увидел, как Антифон и Полит переглянулись. Приам тоже увидел это и подался вперед на троне.
– Я знаю, вы думаете, что я старый дурак, сыновья мои. Но моя вера в Гектора никогда не оказывалась напрасной. Троянская конница всегда одерживает победу. Он победил у Кадеша и победит здесь. Агамемнон и его союзники будут отогнаны обратно к теснине. Потом мы снова захватим проход, вернем Радость царя, и тогда враг окажется заперт в бухте Геракла. С одной стороны от него будет Гектор, с другой – наши корабли. Мы вычистим врагов, как блох из собачьей шерсти.
– Однако сейчас наш флот заперт в бухте Геракла, а корабли Агамемнона удерживают Геллеспонт, – заметил Антифон. – Флот Дардании тяжко пострадал в морской битве у Карпеи. И мы не знаем, где Геликаон.
Приам нетерпеливо отмахнулся, отметая это замечание.
– Когда «Ксантос» вернется, Эней справится с вражескими судами. Все боятся его метателей огня. Он уничтожит флот, как уничтожил флот на Имбросе, а потом прорвет блокаду Геллеспонта.
Антифон покачал головой.