Троя. Повелитель Серебряного лука
Шрифт:
Гекуба внезапно засмеялась.
– О, ты так похожа на меня! И ты больше подходишь моему Гектору, чем твоя скучная сестра. Но поговорим о Приаме. Он не будет тебя насиловать. Он будет пытаться соблазнить тебя или другими способами добиться твоего согласия. Приам – проницательный мужчина. Я думаю, он подождет, пока я умру. Поэтому у тебя есть немного времени.
– Как можно любить такого человека? – спросила Андромаха.
Гекуба вздохнула.
– Он своенравен и порой жесток. Но в нем есть величие. – Она улыбнулась. – Когда ты побольше его узнаешь, то увидишь это. – Ее взгляд вернулся к Лаодике. – Ну, девочка, ты собираешься поцеловать мать?
– Да, – смиренно ответила Лаодика, выйдя вперед и наклонившись. Она закрыла глаза и быстро поцеловала мать в щеку, затем поспешно отошла назад. От царицы пахло гвоздикой, отвратительным запахом болезни.
Слуги принесли стулья и холодные напитки, женщины сели вместе. Парис склонился над свитком и углубился в чтение. Лаодика не знала, что сказать, теперь она понимала, что мать умирает, и ее сердце болело от этого. Она снова чувствовала себя ребенком, несчастным, одиноким и нелюбимым. Даже на пороге смерти у матери не нашлось для нее доброго слова. У нее свело желудок, а разговор между Гекубой и Андромахой напоминал ей прерывистое жужжание пчел. Царица подозвала еще слуг, чтобы они поставили вокруг них ширмы от солнца, и, хотя прохлада была приятна, это не улучшило настроение Лаодики.
Пришел Геликаон, девушка обрадовалась его появлению, встала и помахала молодому царевичу, который шел по высохшей от солнца траве на вершине скалы, рядом с ними шагала юная Кассандра. Он улыбнулся, заметив Лаодику.
– Ты еще более красива, чем всегда, сестра, – сказал он, обняв и крепко прижав к себе. Лаодика хотелось бы, чтобы объятие никогда не заканчивалось, она пылко поцеловала Геликаона в щеку.
– Ради богов, Лаодика, ты прекратишь себя вести, как девка? – спросила мать.
Ее суровый тон поразил девушку. Она нарушила правила приличия самым ужасным образом. Гость сперва должен поприветствовать царицу. Геликаон наклонился и поцеловал Лаодику в лоб, затем подмигнул ей и произнес одними губами: «Не беспокойся!» Шагнув вперед, он встал на колени рядом с креслом царицы.
– Я привел Кассандру, как вы просили, госпожа.
– Никто не приводил меня, – возразила девочка. – Я пришла, потому что хотела порадовать тебя, мама.
– Ты всегда радуешь меня, дорогая, – сказала Гекуба. – Садись с нами, Геликаон. Мне сообщили, что ты сражаешься с пиратами и сжигаешь их.
– Сегодня слишком хороший день, – ответил он, – чтобы портить его рассказами о кровопролитии и жестокости. Госпожа Андромаха уже знает о сражении и его последствиях. Она стояла на берегу.
– Я завидую тебе, – вздохнула Гекуба. – Я хотела бы посмотреть, как сгорели эти микенцы. Все они бессердечные собаки. Я не встречала микенца, который бы понравился мне или которому я доверилась бы.
– Расскажи маме о переодевании, – попросила Лаодика. – Один из моих слуг слышал эту историю от моряка.
– О переодевании? – повторила Гекуба, нахмурив брови.
– Он переоделся, чтобы сбежать от убийц на вершине холма, – сказала Лаодика. – Это было очень умно. Расскажи ей, Геликаон.
– Это не стоит внимания. Я знал, что убийцы поджидают меня, поэтому подкупил одного из стражников Кайгона и позаимствовал его доспехи. Боюсь, ничего интересного. Я просто прошел мимо микенцев. – Он внезапно засмеялся. – Один из них даже окликнул меня, спросив, не видел ли Геликаона.
– Ты был одет как стражник? – спросила Андромаха. – Ты случайно не потерял сандалий на берегу?
– Да. Завязка порвалась. Странно, что тебе это известно.
– Совсем нет. Я видела тебя.
Лаодика посмотрела на свою юную подругу, лицо которой казалось очень бледным. Впервые с момента знакомства Андромаха выглядела напряженной и чувствовала себя неловко.
– Это был дешевый сандалий, – сказал Геликаон.
– Расскажи мне о корабле, – потребовала Гекуба. – Я всегда любила рассказы о кораблях.
Лаодика сидела тихо, когда Геликаон рассказывал о «Ксан-тосе» и Безумце из Милета, который придумал его и построил. Он говорил о его маневренности и как корабль танцевал по волнам, словно морской царь. Он рассказал им о буре, о том, как «Ксантос» ее перенес. Лаодика совсем потеряла к этому интерес. Она мечтала уплыть из Трои, жить на зеленом острове, где никто не будет ее называть глупой девчонкой и требовать, чтобы она перечислила названия стран, в которых никогда не была.
Ближе к закату Гекуба пожаловалась на усталость, позвали двух слуг, чтобы отнести ее назад в дом. Геликаон тоже вскоре ушел, он собирался уплывать в Дарданию сегодня, но теперь придется ждать до рассвета. Он поцеловал Лаодику и снова обнял.
– Она не хочет быть жестокой, – сказал он, имея в виду царицу.
«Ну да, она хочет», – подумала Лаодика, но вместо этого сказала:
– Уверена, что ты прав, Геликаон.
Присев рядом с Кассандрой, Счастливчик спросил:
– Могу я обнять тебя, маленький друг?
– Нет. – Очень хорошо, – вздохнул он вставая.
– Я изменила свое решение, – надменно произнесла девочка, – я позволю тебе обнять меня, потому что это сделает тебя счастливым.
– Очень мило с твоей стороны, – сказал он. Кассандра обвила своими тонкими ручками его шею и крепко обняла. Он поцеловал ее в щеку. – Друзья всегда должны обниматься, – добавил Геликаон. Затем он встал и повернулся к Андромахе.
– Рад снова увидеть вас, госпожа, – сказал он. Лаодика ждала, что он подойдет и обнимет ее тоже, но он этого не сделал. Эти двое посмотрели друг на друга. Обычно суровое лицо Андромахи смягчилось, на щеках появился румянец.
– Вы приедете на свадьбу?
– Думаю, нет. Я желаю вам счастья. Я всегда знал, что Гектор – счастливчик, но теперь понимаю, как благословили его боги.
– Но они благословили и меня? – спросила она мягко.
– Надеюсь на это всем сердцем.
– Ты собираешься ее обнять? – спросила Кассандра. – Ты должен.
Геликаон выглядел смущенным, но Андромаха шагнула к нему.
– Думаю, нам нужно стать друзьями, – сказала она.
– Мы всегда ими будем, Андромаха. Я клянусь в этом. – Его руки обняли ее, притянув ближе.
Лаодика, наблюдая за ними, внезапно почувствовала холод в животе. Она видела близко глаза Геликаона и слышала его дыхание. Девушка загрустила. В течение нескольких лет она лелеяла мечту, что отец устроит ее брак с Геликаоном. Она знала, что он не любит ее, но верила, что, если будет заключен такой союз, она сможет сделать его счастливым. Когда Лаодика услышала, что он отказался жениться на красивой Креусе, она возликовала. Он сказал Приаму, что женится только по любви. У Лаодики оставалась слабая надежда, что он может полюбить ее. Надежда грела ее, словно искра, одинокими ночами. Но теперь она погасла. Он никогда не обнимал ее так. В этот момент девушка поняла, что никогда не будет. Ты никогда не познаешь любовь – проснулся тайный страх в ее сердце.