Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков

Бывает у вас, что вы сами себе рассказываете о своих приключениях? Тогда события не представляются такими уж странными. И кажется, будто то же самое могло случиться с любым, а не только с тобой. Тут очень важно всегда придерживаться правды. Ну, например, рассказать хотя бы вот так: сегодня Пип подрался снова. Это самая что ни на есть чистая правда, так же как правда

И этот «кто-то» тоже называл бы нас Марьяна, Данка и Филипп, ведь на нас не написано, что мое полное имя — Марианна, а Данкино — Даниэлла. А на обложках тетрадей мы пишем «Мария» и «Дана». И так гораздо лучше, поверьте. Но вот за чем все мы бдительно следим — это чтобы Пипа в школе называли Филиппом. Возможно, так тоже лучше — а впрочем, кто его знает. Все равно мальчишки прозвали его Пищуля, Пискун или Пискля, потому что у Пипа, если он взбудоражен, голос срывается, становится тонкий и писклявый. А в школе Пип взвинчен постоянно, да и вам было бы не по себе, если бы к вам беспрестанно приставали. Наверное, в седьмых классах ребята — самые противные, в следующих — уже полегче. Во всяком случае, в нашем, например, восьмом классе выдержать уже можно.

Не без того, конечно, чтоб тебя не задирали. Ко мне пристают, потому что я — толстуха, ну и вообще… Но насмехаются не так надоедливо, как Ярда над Пипом.

Наша Данка пока только в пятом классе, но к ней лучше не лезть. Данка спуску не даст. Да, кстати, вы перед нами не очень-то задавайтесь, даже если мы вам чем-то и не «покажемся». По-моему, все мы, ребята, очень похожи друг на друга. Даже если вы не пищите, как Пип, или — по счастливой случайности — весите килограммов на пять меньше, чем я. А может, на семь — неважно…

Всякому известно, как это бывает… Воробьи на крыше чирикают, будто им бог знает как жарко, хотя на самом деле это вовсе не так. Цветут абрикосы, и пани Волфова в писчебумажной лавчонке у школы уже открыла продажу шариков — по сотне штук в пакетике. До звонка — минут двадцать, но ребят на улице полным-полно, все будто сговорились. Они без пальто и в гольфах, хотя коленки синие от холода. Словом — весна.

Ярда выбирает из ямки все пятнадцать шариков и рассовывает их по карманам. Мешочка у него нет, зато карманы набиты до отказа.

— Я снова выиграл, — объявляет он.

— Это ты так считаешь, — возражает Андула и ждет, что он ответит на это.

Но Ярда молчит. Стоит и смотрит на перекресток, откуда летит Павел на новеньком гоночном велосипеде марки «Спортивный», с перекидкой, — точь-в-точь таком же, какой подарили Вашеку на Новый год. «Выпросил все-таки!» — приходит всем в голову. Павел помирал от зависти к Вашеку и изо дня в день твердил, что получит такой же подарок. Отец в доску расшибется, но отыщет ему такой же велик, даже если во всей Праге их уже не достать.

— А чего их искать, — охотно убеждал его Вашек. — В любом спортивном магазине есть.

Вашек — не в пример Павлу — никогда не выставляется. Вот и велосипедом своим он тоже не бахвалился перед нами, просто прикатил на нем — и все. А чего же еще с ним делать? И даже ужасно смущался, видя, как все удивлены. Дал каждому прокатиться, а Павлу объяснил, как обращаться с перекидкой и где они с отцом велик купили. За сколько — он не помнил, но Павлу сказал, что цена — это чепуха. Главное — не в деньгах. Ребята тогда рассмеялись. Конечно, Павлу спортивный гоночный получить очень хотелось. Еще бы, никто из нас не отказался бы…

Никто бы не отказался, а вот у Павла он уже есть. Павел лихо соскочил с велосипеда и теперь пыжится от важности.

— Не лопни, — предупреждает его Андула, но Павел про пускает ее совет мимо ушей.

Цель достигнута. Все восхищены, хоть и не совсем искренне. Ну и тем лучше. «Все-таки мальчишки — большие ослы, — думает про себя Андула. — Им и невдомек, что именно теперь и не стоило бы обращать на него внимание. Играли бы себе в свои шары, пока он сам не сказал бы: «Посмотрите-ка, что у меня есть!» Вот тут бы и удивиться: «А что такого?» Только этого ни одному мальчишке ни в жизнь не понять. Теперь все один за другим станут упрашивать: «Дай прокатиться!»

Но — как ни странно — этого не происходит. Ярда, случайно повернувшись, глянул за угол и завопил:

— Вон чудаки, вон психи идут! Ну и ну!

По тротуару действительно идут две девчонки и мальчишка. Вид у них и в самом деле несколько необычный, если учитывать время года и наши географические широты. На ребятах — зимние пальто, вязаные шапки с ушами. Они знают, что сейчас произойдет, и спешат спрятать варежки, но уже поздно.

— Не смей этого делать, Пискля! — вопит Ярда. — Отморозишь пальчики, придется их отрезать!

Собственно, Ярда тоже одет будь здоров — на нем спортивный костюм, свитер, куртка, но, поскольку он ходит так круглый год, никто этому не удивляется.

— Не приставай, — обрывает его Тонда, — разве можно звонить в варежках?

«Молодец, — отмечает про себя Андула. — Сейчас мы снова пойдем играть и плюнем на велик. Да здравствуют психи!» Только радуется она преждевременно. Ярда, который еще недавно вел себя безупречно, теперь все мгновенно портит. Вытерев нос рукавом куртки, он берется за руль велосипеда.

— Дай прокатиться, — просит он, и в эту минуту Андула готова влепить ему затрещину. Она точно знает, что теперь будет.

— Я бы дал, — говорит Павел, — да знаешь, это — велосипед не простой. С ним надо уметь обращаться.

— Я умею, — убеждает Ярда.

— В шароварах на нем не проедешь. Они в цепи запутаются.

— Так я их сниму, — охотно отзывается Ярда и уже готовится снять штаны. — У меня там еще тренировочные, — сообщает он, будто это просто счастливая случайность, что именно сегодня на нем еще и тренировочные штаны.