Тройная игра афериста
Шрифт:
всего под мышкой, чтоб не было видно кому попало.
Но в трудный для воров момент такой вор обязан придти на помощь коллегам.
Его можно назвать суперагентом воровского мира, глубоко и надолго
законспирированным суперагентом.
И сход почти единогласно короновал таким званием афериста Верта, хотя
совсем недавно Верт оскорбил сход в Ялте, отказавшись быть законным вором.
Его объяснения отказа приняли, но у многих остался на
понимании Верту была предложена высокая честь. А то, что он неожиданно
обрел дочь, что он не умеет и не хочет подчиняться никаким законам, отнюдь
не оправдывало его дерзости. Но беспрецедентная по дерзости и
самопожертвованию операция по освобождению члена воровской элиты Шмеля
изменило мнение схода. Пахан выдвинул предложение дать Верту звание без
обязанностей, как дали это звание когда-то Шмелю, возглавившему успешный
бунт на одной из Заполярных зон. Шмель и Филин поддержали это предложение.
Калининградские авторитеты, ранее знавшие Верта только понаслышке, но
увидевшие его в деле, так же ратовали за афериста. И решение было принято.
И Филин, прилетевший ночью специально ради этого торжества, дремал в
соседней комнате и улыбался сквозь сон, представляя удивленную и счастливую
рожу упрямого Верта.
Совсем в другой точке России, куда солнце еще не заглянуло, проснулся Иван
Иванович Иванов. Настроение у него было не слишком веселое. Его,
убежденного материалиста, несколько смутило совпадение путей Хоркина и
Верта. Да и стремительное бегство обеих из тюрьмы тоже его несколько
смутило, так как противоречило здравому смыслу. К тому же Серые Ангелы
начали его слегка беспокоить. Убрать их было не трудно, но в природе не
бывает ничего не нужного, даже сорняки и комары необходимы в круговороте
жизни. Серых Ангелов убирать не стоило. Следовало подумать о чистке в их
среде. И чистку следовало начать с Седого генерала. А Иван Иванович по
своей натуре был человеком мягким и не злопамятным.
Иван Иванович уже завтракал, когда солнце в Москве, наконец, взошло и
заглянуло в госпиталь. Там лежал только бывший майор зоновской больничке Момот О.П.
Верт дважды достал этого несчастного педофила: первый раз в Красноярской
гостинице, которую грабил, усыпив постояльцев, а второй раз в гостинице
столицы, где Момот только начал развратные действия против девочки Маши.
Верт тогда не знал, что Маша его дочь, что не помешало ему отхватить Момоту
член под самый корешок. Момот уже получил извещение об увольнении из МВД,
но, как и обещали сотрудники Красноярского уголовного розыска, начатое
против него дело по статье 117 - изнасилование малолеток, которых он усыпил
обманом, было прекращено за помощь, оказанную следствию в Москве. То, что
бывший санитарный майор остался без пениса никого не волновало, он даже не
получил денежной компенсации.
Момот ходил с повязкой на известном месте и бутылкой с холодной водой в
кармане пижамы. Вода была ему нужна потому, что отрезание члена отнюдь не
означает кастрацию: его огрызок, где трудно подживал рубец, то и дело
возбуждался, причиняя адскую боль незажившим швам. Момот в таких случаях
лил на бинт холодную воду. Над ним зло потешались соседи по палате, хотя и
не знали, кто он на самом деле. Но было в Момоте нечто неприятное,
скользкое. Да и на шутки он реагировать не умел, злобился, вызывая ответную
реакцию.
А оперативник из Красноярска, завербовавший Момота для быстрого опознания
беглого зека Верта, курс лечения уже закончил. Верт здорово тогда достал
его из автомата, всем троим тогда досталось от шального афериста.
Так как дополнительных указаний от Московского руководство в отношении его не последовало, оперативник отбыл в
родной Красноярск продолжать службу в уголовном розыске. Его коллега и
начальник, человек Седого, выписался раньше и куда-то выехал, даже не зайдя
попрощаться. Видно получил новое задание.
Взошло солнце и в Крыму, где Седой, заканчивающий санаторный курс в Ялте, ругал по спецсвязи своих
агентов в ФСБ Калининградского отделения. Он ощущал некую неуверенность в
отношении этого неуловимого Верта, так похожего на могущественного Сергей
Сергеевича Сергеева. А тут еще недавнее, непонятное и сверхнаглое убийство
Вертом его шофера. Зачем? Уж не потому ли, что Верт издевается над ним,
просчитывая каким-то фантастическим образом все его ходы.
А в Калининграде оно уже жарило вовсю. И Маша вышла гулять с Джиной в легкой маячке, удивляясь такой жаркой осени и радуясь тому, что она больше не трудный ребенок без друзей - товарищей с нелюбимой мамой домохозяйкой и папой, которого никогда нет дома, а нормальная, а может, как сказал папа Вова после прочтения рассказа "Волк" - талантливый, и что с этим настоящим папой не соскучишься: не жизнь,
а сплошные приключения; вот только за него все-время боязно, какой-то он шальной,
не дай Бог, попадет опять в тюрьму, черт беззубый.
Джина же вынюхивала под землей кротовые ходы и не уставала удивляться близорукости хозяев. Она никак не могла понять, почему люди не чуют такой манящий запах подземных жителей. Она была еще щенком, поэтому многого не понимала. Ей еще предстояло узнать многие собачьи горести и беды. Ведь тяжелее всего живется не тем, кого любят, а тем, кто любит. А собака обречена на любовь. А, значит, и на горе.