Тройное Дно
Шрифт:
Он надорвал прозрачную облатку. Удостоверение было как бы тем же самым. За исключением одной мелочи. Конфигурация царапины на пластике была такой же. Но все же они ошиблись. Он вдавливал картечину всерьез, в сердцах. А здесь просто повторена конфигурация царапины. Где же им было взять точно такую же картечину? Только в сейфе его, Юрия Ивановича Зверева. Но это уже совершенно невозможно. Делали на совесть. Не учли только того, что он тогда долго рассматривал вмятину, представлял, как будет входить в его сердце точно такой же кусочек стали. Он запомнил его предметно, объемно и надолго.
Ручку двери дергали уже два раза. Возможно, просто страждущие, возможно, те, кто отвечал перед Хозяином за него. Подождут.
Толстая корочка удостоверения разошлась по торцу надвое, раскрылась. Вот она, платка, батарейка аккумуляторная, мощная и тяжелая, почти такая же, как в наручных часах, только потоньше, таблетка генератора сигналов. Он подержал на ладони устройство, покачал головой, порадовался за мудрецов от спецтехники. Хотел выбросить в унитаз, но передумал, так как ощутил кураж и озорство.
Катушечку скотча он купил после двадцати минут поиска. Забегаловку ближайшую нашел вскоре.
— Мне водки. Самый большой фужер.
— Вот только такие. Триста пятьдесят грамм. Если осилите, дадим еще. Кушать что?
— Сосиски есть?
— Сколько?
— Шесть штук. И горчицы.
— Горчицы нет. Кетчуп хотите?
— Хотим. И хлеба побольше. Хлеб подогрейте.
Топтун с ним работал высокого класса. Он в помещение не вошел. Зверев ждал его долго, почти час. Снаружи не было видно, что происходит внутри, и, естественно, на улице уже давно нарастало беспокойство и даже некоторая истерия. Наконец он вошел, замерзший и озабоченный. Не такой, как все остальные «ходоки». Зашел, выпил, закусил. Свобода выбора и передвижения. Тот, кого ждал Зверев, с завистью посмотрел на его трапезу, заказал кофе и пирожок с капустой.
— Послушай, друг!
— Что, простите?
— Не выпьешь со мной?
— Извините, не могу. Много работы.
— Друг. Я лишнего взял. Мне не осилить. Выпей, согрейся.
Тоскливо-озабоченный взгляд, часы, потолок, опять часы.
— Нет, не могу, а впрочем…
Водку Зверева он пить не решился. Взял пятьдесят граммов, встал рядом.
— Друг. Сосиску. Я вижу, у тебя с финансами не все в порядке.
— Нет. Все в порядке. Давно сидите?
— А вот недавно. Еще фужера три махану и пойду.
— Куда, если не секрет?
Зверев наклонился к собеседнику:
— Хозяину позвонить…
— Ваше дело. Хотите — хозяину, хотите — хозяйке.
Пастух и охотник чувствовал себя неуютно. Зверев явно не вписывался в общепринятые рамки поведения.
— Вы не брезгуйте. Выпейте из моего бокала.
— Да мне нельзя больше. Мне дело делать.
— В офисе или на свежем воздухе, по зову сердца или по потребности?
— Всяко. Смотря с какой стороны. Возьму, пожалуй, еще полтинничек.
— И то дело.
Они стояли рядом у стойки, плечом к плечу. Он прилепил платку скотчем под мышку пальто своего озабоченного доброжелателя, так что и снаружи не сразу увидишь и сам не заметишь.
Пришлось вернуться все же в центр города, почти на Невский. Проходные дворы одного из домов он знал по недавней операции. Брали бригаду братков, готовились педантично, и Зверев сам выезжал. А уж синька с планом квартала сидела у него в голове мертво. Там он и оставил своего «нового товарища» и его друга. В скверике у ЖЭКа, через который проскочил на Лиговку и тут же удачно поймал частника. После долго петлял по городу, садился в метро и выходил. Проверялся в других дворах. Чисто. Теперь можно было подумать, как жить дальше.
Человек-невидимка
Зверев поднял доску, под которой Гражина прятала ключи. Ключей там больше не было. Другие доски сидели крепко, не отрывались. Поискав в традиционных местах, употребляемых обычно для этих целей, не обнаружил ключей и там. Можно было, конечно, просто сорвать несерьезный замок, но, поразмыслив немного, Зверев решил этого не делать, тем более что, как он помнил, далее была дверь с врезным замком. Обойдя вокруг дома, попробовал на прочность окна, но не нашел лазейки и там. Плотно пригнано, крепко сделано. Стоило попытаться проникнуть в дом через чердак… Наверняка соседи Гражины уже положили на него глаз и сейчас осторожно прикидывали, что он намерен предпринять. И тогда он спокойно и уверенно прошел к ближайшему дому, постучал. Послышались шаги за дверью, она осторожно приоткрылась. Женщина лет шестидесяти, опрятно одетая, различалась за дверью, завозился у нее в ногах, заворчал толстый незлобный пес.
— Я знакомый Гражины Никодимовны…
— Была недавно. Посидела часа два, упорхнула.
— Ключ она мне должна была передать.
— Ключ… Не говорила ничего. Ключи у меня есть. Но не говорила.
— Я ее хороший знакомый. Вы не сомневайтесь. — Он достал свое милицейское удостоверение. Женщина протянула руку. — Вообще-то в чужие руки не положено. Но случай такой.
Через минуту дверь открылась совсем, женщина накинула пальто, вышла.
— Все одно у нее там нет ничего. Потолок да стены. Пойдемте.
Она отперла дом, прошла внутрь вместе со Зверевым. Действительно, с прошлого раза ничего не прибавилось. Только кусок поролона на полу.
— Вы мне чайник не дадите? Я тут подожду ее немного.
— Чайник дам. И заварки, что ли?
— Да уж выручите.
— Выручу.
Она ушла и вернулась с чайником, четвертушкой пачки индийского чая, растопкой, спичками, кружкой, жестяной, эмалированной.
— Да вы меня прямо спасли.
— Мало ли что. Будет знакомый милиционер. Звание-то солидное. Так уж не забудьте при случае. А Гражина девка путаная, без царя в голове. Или вы действительно по делу?
— Засаду тут устраиваю. Секретное мероприятие.
— Ну-ну.
Зверев растопил печь, принес щепок со двора, даже пару полешек отыскал, пропутешествовал с чайником к колонке.
Он растянулся на поролоне, положил руки под голову, даже задремал. Когда закипела вода, высыпал в чайник все, что оставалось в пачке, снял с плиты. Долго смотрел на огонь, сидя на корточках.
Подняв крышку подвального лаза, поглядел вниз. В доме он не нашел ничего. Ни клочка бумаги, ни пачки из-под сигарет, ни корочки сухой. Стерильно и чисто. Полы вымыты, будто бы даже выскоблены.