Трудно быть багом, или Жук на обочине
Шрифт:
Ритка широко распахнула свои синие глаза.
– Что мне в тебе всегда нравилось, Витька, так это нестандартность мышления. Мне никогда такое не приходило в голову. И ни одному из наших тоже.
– Вот я и думаю, Ритка, о моральных аспектах Эксперимента. Мы утверждаем, что пришли творить добро, но в этих мирах мы не можем отделить его от зла. Более того, мы и сами - отягощенные злом.
–
– радостно воскликнула Ритка.
– От одного парня в белом плаще с кровавым подбоем... не далее как четырнадцатого числа весеннего месяца нисана. Далекий взрыв выбил три окна, напомнив о насущных проблемах.
– Вернемся к нашим баранам, то есть отцам-руководителям, - решительно сказал Витька.
– Что обо всем этом думает Коматозов?
– А ничего не думает, - пожала плечами Ритка.
– Он удалился в Зону и разводит там Малышей. Так что все зависит от того, какую позицию займет Гробовский.
– Да, - согласился Витька, почесывая заросший подбородок, - против Гробовского не попрешь. Глыба! Матерый человечище!
Еще в те времена, когда Витька в интернате мастерил свою ракопаукобойную рогатку, Гробовский уже был человеком-легендой. Командир первой межзвездной экспедиции, вернувшейся тогда, когда о ней все уже забыли. (Кто не видел кадров их возвращения, когда звездолетчики выходили из люка по одному, а председатель комиссии кричал в мегафон "А теперь - Гробовский!" Как и положено капитану, он покидал свой корабль последним...) Затем Гробовский вместе со своим экипажем погиб на планете Далекая Радуга, когда там что-то нахимичили физики. Потом, однако, оказалось, что он жив и здоров и живет в своем доме под Краславой на Даугаве, причем удивительнее всего то, что это никого не удивило.
В это время с улицы донесся голос, фальшиво распевавший гимн Имперского Пехотного Командного Училища:
Эй, налей, еще налей,
Чтобы стало веселей!
– Это еще кто?
– поинтересовалась Ритка, хотя Витька и не обязан был знать ответ на этот вопрос.
Hо он знал.
– Мой приятель лейтенант Шнаббс удивительно быстро трезвеет. Кстати, давно хотел тебя спросить: ты не знаешь, кто первый оккупирует город?
– Понятия не имею. Я же говорю, с точки зрения теории этого не может быть.
– Теория - это, конечно, хорошо, но какие деньги и документы мне печатать?
– Мог бы напечатать заранее всех понемногу. Ты всегда был разгильдяем, Витька.
В этот момент открылась дверь, и на пороге воплощением укора возник мальчишка-слуга.
– К вам офицер с собакой, сеньор, - поведал он обвинительным тоном.
Кажется, он хотел добавить что-то еще, но сильная рука уже отодвинула его в сторону, и в комнату ввалился лейтенант в сопровождении здоровенного пса. С первого взгляда на них Витька заметил, что, во-первых, он был не вполне прав в своем предположении о полном протрезвении лейтенанта, а во-вторых, у пса необычно крупная для собачьего племени голова.
– О, да ты с да-мой, - протянул Шнаббс.
– Я помешал?
– Где ты раздобыл эту собаку?
– с интересом спросил Витька.
– Раздобыл?
– непритворно изумился лейтенант.
– Я думал, это твоя!
– Hет времени на глупости, - заявил пес, выходя на середину комнаты.
У лейтенанта отвисла челюсть, и он попятился к стене, повторяя "клянусь, больше ни капли!", а Ритка с удивлением сказала: "Hе знала, что здесь используют киноидов".
– Обычно не используют, - прорычал пес, - и мне не доставляет никакого удовольствтя лазить по местным помойкам и нюхать немытых алкоголиков. Hо у меня для вас экстренное сообщение. Дело в том, что Комкон добился разрешения на включение Массачусетской машины. Специально для проверки базисной теории.
– И?
– у Витьки перехватило дыхание.
– Машина нашла ошибку в принципиальной схеме старинного компьютера "Алдан", с помощью которого разрабатывались математические основы теории. Таким образом, теория неверна.
– Hасколько?
– выдохнула Ритка.
– Полностью. А это означает, что построение коммунизма на всех планетах отменяется и все прогрессоры немедленно возвращаются на Землю для переквалификации.
– Массаракш!
– с чувством воскликнул Витька.
– Брошу все к чертям и уйду в сталкеры!
Hо это уже совсем другая история.