Трудно быть мачо
Шрифт:
Даже свои не верят! Что уж про Лутошина говорить или следователя. Да, можно пойти в прокуратуру, тупо потребовать записать показания его и Ерофеева, но толку? Они с Чернаковым лица заинтересованные. Крайне заинтересованные. Поэтому цена таким показаниям как за неликвидный товар на распродаже.
Но Глухарев?! Неужели, он то не понимает? У него отбирают бизнес, а он и слушать ничего не хочет!
И что теперь?
А что теперь? Заявление написано, я уже не начальник службы безопасности.
Осталось забрать вещички из кабинета и уматывать на все четыре. Дима? Будет
Да и не до Димы тебе сейчас. В дознании ждут, не дождутся. Возьмут и оприходуют на пару суток для начала. Право имеют, статья обвинения серьезная. Не хуже хулиганства.
Вячеслав Андреевич встал из-за своего бывшего стола, поднял упавший календарь. Взгляд остановился на написанных его рукой цифрах. Номер машины… Что за номер? Ах да, Стас Доценко оставил…
Машина… Кажется, Стасу что-то не понравилось. Да, двое фотографировали с мобильника отдел. Красок…
Красок!
Мужик и баба… Совпадение? Скорей всего. Но…
Чернаков набрал номер своего бывшего отдела, попросил установить владельца машины. Минуты через три ему перезвонили.
– Андреич! Записывай… «Ленд-ровер», свет темно-синий. Владелец…»
От услышанной фамилии у него чуть не перехватило дыхание. Записав адрес, он отключил телефон и тупо уставился на свое отражение в зеркале, затем поднял глаза на стенные часы с логотипом «Планеты-Хауз».
Без одной минуты полдень. Через пол часа его ждет дознавательница в райотделе. Но он туда не поедет. Потому что немного изменилась диспозиция. Логическая цепочка мгновенно выстроилась в голове.
И он еще немножко поиграет. Переведет игру в овертайм. Правило канадских профессионалов – биться до последней секунды, каков бы счет не горел на табло. Даже не правило – закон! А он, хоть и не канадский, но профессионал. Практически, Бельмондо.
Вбрасывание! Время пошло… До конца матча осталось…
Машина принадлежала некоему Копытину Сергею Анатольевичу, шестьдесят седьмого года рождения. Имя ничего не говорило Чернакову. Зато фамилия роскошная. Такая же, как у Галины Михайловны. Галины Красной. Интересно, она жена или сестра? Или вдова? Не принципиально.
Что получается? Она приходит в магазин, фотографирует отдел красок. Понятно для чего. Выбрать место для закладки. Через день ее прихватывают на краже столового набора. Кто прихватывает? Детектив Харламов. Наверняка не случайно. А чтобы заварить всю эту кашу с уголовным делом. Охранник Лемешев, непосредственно задержавший Копытину, дает идиотские показания. В итоге Галина Михайловна спокойно гуляет на свободе, аки цапля по болоту, а Чернаков зарабатывает неслабую статью. Общественности через прессу становится известно о противоправных методах охоты на несчастных несунов в «Планете», начальство и хозяева справедливо негодуют. А тут еще взрыв. Полный набор. Цель достигнута. Аршанский подыскивает новую охранную структуру. Вернее, не подыскивает. А по логике должен найти сразу. Кандидат стоял наготове и в нужный момент постучал в дверцу – не желаете ли? А то, мы слышали, у вас проблемы.
Значит, для начала надо поинтересоваться у уважаемого Ильи Романовича, кто же постучался в дверцу и предложил сменить «Заботу».
Аршанского Чернаков нашел в складских помещениях, на приемке товара. Илья Романович лично проверял содержимое пластиковых емкостей с жидкостью для мытья пола. В прошлый раз в бутылках оказалась слабый раствор мыла в воде, и «Планета» осталась в грязи.
Они отошли в сторону. Вячеслав Андревич, не делясь своими предположениями, напрямую спросил, не обращался ли кто к Илье Романовичу по поводу охраны?
– Лично мне не звонил никто, – твердо заявил заместитель по АХЧ, глядя Чернакову в глаза.
– А вы сами?
– Понимаете, Вячеслав Андреевич, – Аршанский виновато потупился, – лично меня и «Забота» устраивает. То, что с вами случилось, могло случиться с каждым. Но Тагиров… Только это между нами.
Аршанский воровато оглянулся на грузчиков, словно они подслушивали и могли доложить шефу о неблагонадежности зама.
– Буду откровенен. Тагиров после этого дурацкого взрыва попросил меня подыскать новую контору. Мол, вы уже не справляетесь. Я звонил в кое-какие организации, но пока ничего достойного.
– То есть, с нами окончательно решено не продлевать контракт?
– Хотелось бы верить, что нет, но… Я объяснял Тагирову, что «Забота» не самый плохой вариант, но… Вы же знаете, он непробиваемый, как немецкий цемент.
– Я с ним не общаюсь… У меня просьба. Если кто-то выйдет на вас с предложением об охране, дайте мне знать…
– Насколько я в курсе, вы написали заявление об уходе.
– И тем не менее.
– Добро, если вам это чем-то поможет. Новое место не нашли?
– Пока не искал.
Охранник Лемешев нес скучную вахту на «рамке». Скучную, потому что рамка за последний час звенела лишь дважды, да и то ошибочно. Вячеслав Андреевич, не поздоровавшись, обрадовал бывшего омоновца хорошей новостью:
– Нас в дознание вызывают. Тебя и меня.
– Куда-куда?
– В дознание. Служба такая приятная. Никогда не слыхал?
– Типа ГАИ, что ли?
– Почти. Расследует определенную категорией дел – угоны, алименты, хулиганство. Превышение полномочий сотрудниками охранных предприятий. Короче, фигню всякую. Трудятся там дознаватели. Дознают. Они строги, но справедливы. Один ждет нас прямо сейчас.
– Зачем?
– Объявить благодарность за добросовестную службу и отправить в крестовый поход. От слова «Кресты». Попросил захватить теплые вещи. Собирайся. Я жду в машине.
Чернаков подозвал охранника из зала.
– Смени Юру на рамке.
Тот кивнул и занял пост. Лемешев откровенно расстроился и растерялся, зачем-то принявшись крутить головой, словно ища подмоги.
– Да, но…
– Не тормози. Туалет там есть. Вернее, параша…
Вячеслав Андреевич покинул супермаркет и сел в машину. Через пару минут появился Лемешев в накинутой поверх формы «Аляске». И был он недостаточно весел.