Трудно Разлюбить
Шрифт:
Я стояла и ждала его действий, смутно надеясь, что он, такой красивый и богатый, не позарится на мои перезревшие прелести, что он просто хочет помочь мне по старой дружбе. Мои надежды не оправдались, — это стало понятно, когда Кирилл начал тереться щекой об мою щеку, а затем по знакомой мне привычке принялся прикасаться ко мне приоткрытым ртом.
— Ты считаешь, что все хорошо, — шептала я ему на ухо, пока он лапал меня и вдыхал моё тепло. — Тебя возненавидит весь город, вся страна. В твоем небоскребе произошло такое… страшное, и ты говоришь, все хорошо?
— У нас все будет хорошо, если захочешь. Остальное не
В его руках я превратилась в бревно, мне это стоило усилий, потому что инстинктов во мне никто не отменял, и руки Кирилла были натренированы в любовном искусстве. Но я попыталась абстрагироваться, представить, что меня обнимает и целует смердящий труп, вспомнила обожженное лицо Даниила, его глаза. Мне удалось сохранить спокойствие в своем теле…
Наше противостояние прервал фонтанирующий звон стекла. Это разбилось окно, и что-то черное жужжащее залетело в комнату и опустилось на ковер, прямо у наших ног. Мне показалось, что это какое-то громадное насекомое на четырех лапах. На меня напал банальный бабский ужас перед ползающими тварями. Издав обычный для такой ситуации визг, я резко попятилась назад, не открывая глаз от летающего объекта.
— Не бойся, это дрон. Модель допотопная, значит это или журналисты или кто похлеще, — Кирилл прикрыл меня собой. Чего-чего, а прикрывать меня он еще не разучился. Иногда мужчине, чтобы соблазнить женщину, необязательно снимать штаны, достаточно показать свою широкую спину в позиции защиты. — Неужели кто-то знает, что я здесь? Жа, выйди…
— Что случилось? — Я чувствовала, как Кирилл застыл в ожидании чего-то. И мне захотелось разделить это с ним.
— Выйди, я сказал, — процедил сквозь зубы Кирилл. — Давай, Жа, покажи нашим врагам свою великолепную задницу. Пошла вон отсюда! — заорал он.
Я мышью проскользнула в полуоткрытую дверь и стала наблюдать, что случится дальше. Присев перед аппаратом на корточки, Кирилл внимательно к нему присмотрелся, наверное, ища в нем угрозу. Потом он рывком нажал на кнопку и из встроенного в дрон плеера раздался дребезжащий голос:
"Глас в Раме слышен, плач и рыдание и вопль великий; Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться, ибо их нет."
— Черт! — выругался Кирилл и, расслабленно встав, пнул дрон ногой. Тот с шумом жестяного ведра перевернулся вверх своими металлическими лапами. — Отправляйтесь в ад, сволочи! Жа, можешь войти, — обратился он ко мне, зная, что я типичная русская женщина, и никогда не оставлю мужика одного в опасности. — Мы не закончили акт примирения…
Вообще я решила бежать, — бежать в город, чтобы узнать, жив ли еще Даниил. Быстро спустившись по белой лестнице, не обращая внимания на детскую болтовню в кухне, я прошла в холл и открыла дверь. На меня пыхнуло сухим августовским воздухом и запахом садовых цветов. До ворот было метров сто, преодолеть их казалось мне делом самым трудным и важным. Я не побежала, пошла быстрым шагом, не оглядываясь. Кирилл уже шел за мной. Его легкие шаги раздавались по старой каменной тропе, ведущей к воротам.
— Ах ты, глупая. Ну иди сюда, — он поймал меня, обхватив за талию. Я трепыхалась снова, как запутавшаяся ночью в его одеяле. — Мне это надоело. Тебе разве нет? Если это прелюдия, то она затянулась. Раньше все было проще…
— Отпусти меня, отпусти. Я не хочу! Тебя не учили, что если женщина говорит
— Игра, да какая уж там игра, милая? — Кирилл тряханул меня за плечи так, что я инстинктивно застыла, словно насекомое, которое почуяло близость врага. — Так-то лучше! А теперь пошли в дом. Там твоя мама, племянники. Не строй из себя обиженную дуру. Я знаю, ты натерпелась, но я тоже не в раю жил… Расскажу как-нибудь. Мне хочется вернуть то время, когда ты любила и заботилась обо мне. Разве я многого хочу?
— Проблема в том, что сейчас я люблю другого мужчину, — ответила я холодно.
— Это не проблема, — Кирилл приобнял меня и смог таки заставить пойти с ним. — Это отчаяние. Такое же, какое пережил я в тот день, когда ты ушла навещать маму и мне позвонил Мишка. Он начал нести дурь о лишении меня наследства, о том, какая ты ветреная и непригодная на роль жены…
— Я хочу знать, жив ли Данил, — упрямилась я, шагая нехотя и часто останавливаясь. — Пожалуйста, отпусти меня…к нему…
Кирилл уговаривал меня, как маленькую девочку, гладил по спине, целовал мои волосы и прижимал к себе:
— Я позабочусь о нем. Не переживай, правда, сделаю все, что смогу, — обещал он. — Данил неплохой спец в своем деле. Мы найдем ему применение…
Ту же песнь пела мне мама. Фокс в режиме «сиделки» усадил ее на диване в бывшей комнате Бориса, обложив подушками. Ей казалось, что в таком положении она может обращаться ко мне, как с трибуны, поучающе махая здоровой рукой.
— Послушай меня, такое бывает раз в жизни, а то и не бывает совсем, — говорила мама громким шепотом. — Себя пожалей, детей пожалей! Кирилл мечта, а не мужик. Ну со странностями, да, кто сегодня без них? Может он женится на тебе в этот раз. Если нет, то и так поживете… Ты не пугливая девственница, чего тебе терять… Беднякам нечего терять, Жанна. Этот твой молодой петушок скоро не вспомнит о тебе, потому что это обычное дело. Смотри, вон каких баб молодые любовнички кидают, с тебя же и взять нечего…
Она не понимала, что мне придется потерять Даниила, и опять, забыв себя, заботиться о благополучии племянников, которые вырастут, и им не будет никакого дела до моих жертв. Из бывшей комнаты Бориса я вышла в слезах, они жгли мне глаза и лицо.
Дорогие читатели, как вам такой выбор?
Глава 15
И я осталась с Кириллом, надеясь вернуть самые счастливые дни юности. Даже не так, я решила подарить детям и маме лучшую жизнь. Тайно, ночью нас вывезли из города, который бурлил возмущением на сбежавшего Кирилла. Против него не было никаких улик, больше того, в его пользу была логика, — не мог же он хотеть отравить себя и свою дочь
Я бежала со своим принцем. Не помню, чтобы в дни нашей помолвки он катал меня на машине, а сейчас открыл передо мной дверь внедорожника и ждал, пока я, наконец, усядусь, не забывая следить за тем, как Фокс размещает детей и маму в другой машине.
— Может мне сесть с ними? Витя начнет плакать, — волновалась я. Мы мало разговаривали в тот решающий вечер. Произнести: «- хочу быть с тобой» я не могла, достаточно было смены моего поведения с попытки сбежать на безмолвное согласие со всем, что он делал.