Трудности перевода с эльфийского

– Принцесса, вы что творите?

Визгливый голос служанки раздался совсем рядом с Рене, которой только-только удалось расслабиться. Зато девушка отвлеклась от острого камня, который впился в поясницу. Но ноги от холода начало сводить, этого не замечать никак не получалось.

Но

– Вы меня мало мыли, – мрачно ответила Рене, демонстративно не глядя на служанку. Катрин, кажется, если она угадала по голосу, – криворукие, вечно за вами работу доделывать приходится.

Вообще, как эта Катрин её нашла? По запаху, как собака? Не удивительно, с учётом того количества ароматического масла, которое вылили на её кудрявые волосы, чтобы хоть как-то призвать их к порядку.

Тащить принцессу за руки из ручья, в который она улеглась, служанке было не по рангу. Пришлось ей бежать обратно в сторону замка, чтобы позвать на помощь хотя бы старшую фрейлину. Подумав об этом, Рене поморщилась, но продолжила лежать в горном ручье. План был такой – заболеть и передать право возлечь на брачный алтарь младшей сестрёнке, Мариэтт. В конце концов, пусть замуж выходит та, которая этого хочет настолько, что истерит последний месяц. Не ей достаётся эльфийский принц…

Кому, вообще, нужны эти эльфы? Кроме её сестры и отца, короля Адри Верного, конечно. Ему династический брак нужен был позарез. Вряд ли эльфы настолько разборчивы, что ради мира с кланом людей будут перебирать принцессами. Принцу и предназначала себя Мариэтт изначально. Самовыдвиженка… Самоистеричка… Самодура.

Принцесса продолжала замерзать в ручье, но, к её досаде, пока даже не чихнула.

Рене, получив брачное предложение, согласилась исполнить династический долг. Но младшая сестрёнка, как таран, шла к своей цели устранить соперницу в лице сестры. В ход шли самые грязные методы. Сёстры не были дружны с детства. Но мелочные гадости от Мариэтт множились с каждым днём. Отец, занятый подготовкой к браку, только отмахивался от жалоб старшей дочери.

– Вместо того чтобы на сестру наговаривать, шла бы лучше эльфийский подучила, радостное событие не должно омрачиться твоей дремучестью, – с досадой говорил он на очередное известие о шалости Мариэтт.

– По рваным учебникам? – уточнила Рене, размахивая художественно изрезанным словарём эльфийского языка, – по-твоему, я настолько ошалела от радости, что готова их сожрать?

– Девушки перед свадьбой всегда волнуются, – отмахнулся от неё отец, – будь добрее к Мариэтт, она тоже хочет замуж. Угораздило же меня твоё имя в договор вписать. Она была бы гораздо лучшей принцессой эльфов.

Если у Рене и были вопросы, кого из них отец любит больше, то теперь они отпали полностью.

Сегодня утром, в день свадьбы, Рене проснулась в милом окружении болотных жителей. Жабы всех форм и размеров прыгали по её комнате, заставленной подарками, которые шли со всех уголков обеих стран. Одна из них квакнула ей прямо в лицо, разбудив, и начала надувать жирное брюхо. Судя по ядрёному жёлтому окрасу, тварь была ещё и ядовитой. Вскрикнув, девушка отбросила подушку с жабой подальше.

И попала прямо в служанку, которая как раз принесла завтрак. Охнув, та поймала подушку прямо на поднос с тарелками. Жаба жалобно квакнула, выпуская струйку накопленного яда ей в лицо.

Конец ознакомительного фрагмента.