Трудности перевода
Шрифт:
– Спасибо, - тихо и на ухо, обжигая дыханием. – Я рад, что ты пошла на этот обед и даже не буду спрашивать, что еще ты делала там со своим любимым переводчиком Ваном, - куснул за ухо и улыбнулся.
– Олег, - Ирина хмурилась, всерьез подозревая, что Кинг-Конг влюбился и перестал быть монстром. Сейчас, черт возьми, им нужен монстр, который прикроет эту лавочку и открутит голову Илье. – Почему ты ничего не делаешь?
– А что я должен делать? Поднимать шум, звонить Илюхе и орать, что всё знаю? – хмыкнул мужчина, откидываясь на спинку дивана. – Так я все испорчу. Раз он взялся за это дело, значит, в компании у него есть помощники. Для начала нужно в тихую их вычислить и вымести всех диверсантов.
Ирина совершенно не в тему хихикнула, представив сурового орангутанга в образе в горничной: фартучек, чепчик и разноцветный пипидастр, которым он сметает пыль с полок. А то, что пыль – это маленькие гнусные человечки-предатели? Что ж. Сами виноваты. Нечего гневить её персонального охотника на ежей.
– Что? – Олега тоже удивила её реакция. Он, между прочим, говорил серьезно.
– Ничего, - продолжала улыбаться навязчивой картинке, - ты со шваброй и пипидастром смотрелся бы очень нечего.
– С чем? – если первое слово он понял без труда, то второе – увы.
– Ну такая штука разноцветная у горничных, пушистая, - попытка объяснить, кажется, провалилась. Пришлось просить помощи у интернета. Мужчина взглянул на экран и плотоядно улыбнулся. С одной из картинок на них смотрела симпатичная девушка в коротком платье горничной и, разумеется, с пресловутым пипидастром в руках.
– М, срочно хочу себе пипидастр. Я должен знать, как это работает, - снова руки на талии, короткий поцелуй в шею. Когда она научилась читать его мысли? Об этом Ирина подумать не успела, зато тут же отрезала ему все фантазии и пусть радуется, что только их.
– Шилов, нет. Я отказываюсь изображать горничную и показывать тебе, как это работает, - сложила руки на груди. Вот уж нет, никаких ролевых игр.
– Я об этом и подумать не успел, но теперь будут думать постоянно. Тебе пойдет фартук, да и пипидастр к лицу будет, - рассмеялся и тут же получил ладонью по груди. – Да-да, особенно к такому выражению. Его точно нужно смести с твоего лица.
– Извращенец, - прошептала секунду назад опрокинутая на диван женщина.
– Сама виновата. Как я могу думать о работе, когда представляю тебя в таком образе? Ммм, решительно невозможно, - его рука каким-то чудом протиснулась между обивкой дивана и её пятой точкой, с силой сжав ягодицу.
– Прекрати!
– Разбежалась! Завтра мы возвращаемся, я перестану видеть тебя каждое утро. Мне придется много работать, воевать с лучшим другом и прятаться от собственного сына. Последние минуты свободы я упускать не хочу, - возмутиться ей не дали, захватив губы. Целуя так, будто никогда больше не сделает этого снова. Целуя так, будто хочет навсегда запомнить эти «последние минуты» с ней.
Где-то между размытых страстью мыслей появилось четкое осознание: он боится. Боится, что после возвращения домой для них все закончится. Любовь между ёжиком и орангутангом и в реальной среде обитания невозможна. Это как в песне про жирафа: «Видно быть потопу. В общем так, один жираф влюбился в антилопу».
Он нервничал, хоть и не показывал вида, хоть и среагировал спокойно. Напускное. С каждым поцелуем, с каждым прикосновением она сильнее чувствовала его взвинченность, злость на ситуацию и стремление отрешиться от всего происходящего сейчас.
Ирина, отвечая на поцелуи, подаваясь навстречу ласкам, чувствовала свою нужность, необходимость. Это ощущение пьянило. Ему нужна была она, а не просто хороший секс. Ему нужна была она, колючая, вспыльчивая, целующая его со всей страстью, на которую способна.
***
– Держи, - мужчина протянул ей конверт. Белый, ровный, шершавый, без каких-либо надписей.
– Что это? – Ирина взяла его в руки, но открыть почему-то не хватило смелости. В голове пролетела сотня мыслей от «все было хорошо, это бонус за твои особые заслуги, прощай» до признания в любви на пяти страницах.
– Это благодарность. Открой.
Странный выдался у них ланч. После возвращения с обеда, разговора об Илье и легкого «успокоительного», Олег коротко её поцеловал и скрылся в своем номере. Несколько часов его было ни слышно, ни видно. Ирина даже чуть-чуть обиделась на то, что он просто так ушел со своим коротким: «Мне нужно сделать несколько звонков». Бросил одну на смятых простынях кровати, как любовницу, к которой заходит выпустить пар между рабочими совещаниями.
С другой стороны, а кто она ему? Так и есть, почти случайная любовница. Иногда ей казалось, что он просто не выдержал жизни вместе с женщиной на одной территории, поддался внезапно вспыхнувшему желанию. Пожалеет об этом, непременно пожалеет.
– За что? – Ирина напряглась. Правда, что ли, за секс решил расплатиться или за информацию об Илье? Надеялась, что хотя бы за второе.
– Открой конверт, - уже с нажимом, - пока я не передумал.
Послушалась. Пальцы слегка дрогнули. Она перевернула конверт и аккуратно отогнула язычок, была не была. Билет?
– Что это значит? – не поняла Ирина, удивленно разглядывая билет домой на сегодняшний вечерний рейс.
– Это значит, что завтра твоей дочери исполнится восемнадцать лет, и ты должна быть с ней. Уверен, она расстроилась, когда узнала, что ты не успеешь на праздник из-за поездки, - Олег не смотрел на неё, его больше интересовал пейзаж за окном. Днем он не представлял из себя ничего выдающегося: плотная высотная застройка, серые проспекты, внизу мечущиеся туда-сюда автомобили. Другое дело ночью…