Трудный переход
Шрифт:
— Есть три лодки типа шлюпок. За островом, в протоке укрыты.
Андреев взглянул на капитана, и тот догадался, что лейтенант на что-то решился.
Если бы Курнышев построил роту и, объяснив задачу, спросил добровольцев, то вызвались бы идти все бойцы. Он это знал наверняка. Они бы поплыли на тот берег на чем угодно и под любым обстрелом. Многие бы погибли, но кто-то из них все равно бы пробился через реку и выполнил приказ.
Однако дело не в приказе. На западном берегу истекает кровью неведомый им батальон Кондратьева. Он из последних сил удерживает плацдарм. Драться ему придется целый день, сдерживая натиск превосходящих сил противника. А летний день долог.
Пехотинцы стоят насмерть. Они выстоят, свое дело они знают. Но они погибнут, если им не привезти патроны. Надо на виду у немцев переправиться с боеприпасами через Вислу. И дело не в приказе, а в солдатском долге, братской солидарности.
Курнышев не сомневался — боеприпасы будут доставлены непременно. А сделать это требуется с умом и с наименьшими потерями. Очень не хотелось ему сразу бросать в пекло Андреева. Но капитан верил — Григорий выполнит приказ лучше других.
— Объясни! — потребовал Курнышев, опуская бинокль.
— Очень просто, — сказал Андреев. — В лодку нагружаю боеприпасы, протокой иду возле острова, под его прикрытием, рывком преодолеваю стрежень.
— А рывок получится? — спросил полковник. — Лодка отяжелеет от боеприпасов.
— Получится, товарищ полковник. У меня будет выигрыш.
— Какой?
— Немцам в голову не придет, что кто-то рискнет пересекать реку средь белого дня. Поэтому у них на прицеле берег, а не река. На нахальстве я и постараюсь выехать. Пока они ко мне пристреляются, я миную опасный участок.
— Логично, — согласился полковник. — Логично, лейтенант.
— Разрешите выполнять?
— Иди. Ахметьянов!
Снова в траншее появился связной.
— Покажи лейтенанту лодки. Самойлову передай, чтоб нагрузил боеприпасы.
— Есть! — козырнул Ахметьянов и скатился с дамбы вниз, приглашая за собой Андреева.
Они выбрались в яблоневый сад, и Ахметьянов убежал искать старшину Самойлова, а Григорий поспешил к клуне.
ВЫЛАЗКА
С собой Андреев взял Трусова и Файзуллина, потому что они оба умели неплохо плавать. Просился ефрейтор Лукин, но Григорий отказал ему категорически. Юра — парень храбрый, положиться на него можно, но перевернется ненароком лодка — и он топором пойдет ко дну.
— Чижик, — криво усмехнулся Ишакин, услышав просьбу Лукина. — Сидел бы себе на соломе и помалкивал в тряпочку. А тоже туда.
— А ты бы не пошел?
— А что?
— Ничего. Зачем же за чужие спины прятаться?
— Я не прячусь. Придет и мой срок, и я его не тороплю.
Документы сдали старшине, сняли сапоги. Сохраннее будет да и удобнее: угодишь в воду, поплывешь, а они будут мешать. Придется скидывать в воде. Андреев даже кобуру с ремнем оставил в клуне, а вот автомат половчее устроил на спине. То же сделали Трусов и Файзуллин. Трусов поначалу сапоги снимать не хотел — как это без сапог? Пока Андреев с капитаном осматривались на дамбе, он успел надраить сапоги до блеска. Сейчас старшина поставил все три пары в ряд возле широкой, похожей на ворота, двери клуни, и трусовские сапоги выгодно отличались от других.
Ишакин потоптался возле, заложив руки в карманы, покачался на носках и убежденно заявил:
— Уведут их у тебя, друг Николай.
— Пусть попробуют.
— И пробовать нечего.
— Слушай, Ишакин, — сердито вмешался в разговор Андреев. — Совесть у тебя есть? Человек собирается на трудное задание, а ты его хочешь вывести из равновесия.
— Что ты, лейтенант! — удивился Ишакин. — Наоборот! Я ведь шучу, от плохих мыслей отвлечь стараюсь. Будет страдать о сапогах, меньше будет думать об опасности.
— Подвел, однако, — качнул головой Андреев, удивляясь в свою очередь, как Ишакин ловко вывернулся. — Пошли, ребята.
У протоки их ждал старшина Самойлов. Лодка действительно походила на шлюпку, но небольшого размера — на два распашных и одно кормовое весла. Она до отказа была загружена ящиками. Тот, кто грузил, предусмотрительно оставил место для гребцов. Андреев посомневался:
— Не потонет?
— Будь спокоен, лейтенант, — заверил Самойлов. У него возле носа, на щеках и на лбу — непроходящие синие крапинки от пороха: видно, где-то опалило старшину, ладно, хоть глаза остались целы.
Трусов и Файзуллин сели на распашные весла, Андреев взял кормовое. Григорий вместе с Самойловым сдернул лодку с мели и прыгнул в нее на ходу, навалившись на корму грудью.
— Счастливого плавания, славяне! — проникновенно сказал старшина, помахал рукой.
— Спасибо, — отозвался Андреев, устраиваясь поудобнее на сиденье.
— Переправите патроны — полковник Смирнов вас расцелует. Сильно он переживает за кондратьевский батальон.
Андреев привычным движением весла выправил лодку по течению и сказал:
— Ну, братцы, теперь держитесь. Грести при любых обстоятельствах. Обратного ходу нам нет!
Над протокой деревья берега и острова сомкнули свои могучие кроны, и казалось, лодка идет по диким дебрям неведомой реки. И не солдаты ее ведут, а смелые первопроходцы.
— Не подведем, — сказал Трусов, и голос его чуточку дрожал от волнения: и от предчувствия опасности, и от сознания того, что им вот первым в роте доверили такое сложное дело.
— Иэх! Где наша не пропадала! — улыбнулся Файзуллин. — Живы будем — не помрем. Верно я говорю, товарищ лейтенант?