Трудный вопрос
Шрифт:
Гришин отец дежурил у автобуса. Он подошел к валуну, опустился на колени, отогнул пласт мха и вынул из-под камня бутылку лимонада. Потягивая прохладный напиток, он неторопливо поглядывал по сторонам и, не сходя с места, приметил два белых гриба. Один прикрылся крохотной елочкой, а другой и не прятался совсем — бесцеремонно раздвинул густой брусничник и подставил солнцу бархатистую шляпку. Гришин отец улыбнулся, вспомнив, как торопились ребята уйти подальше от дороги. Может быть, совсем не стоило
То же самое подумал и Борис Чернов. Он отшагал по бору, наверно, целый километр, а в корзине было пусто и нож не потребовался ни разу. Слева, сзади и справа слышались голоса одноклассников. Мальчишки и девчонки аукали без передышки. Борис не любил кричать и шуметь в лесу. Он и шел, стараясь, чтобы под ногами не хрустело.
Впереди показалась прогалина, поросшая высокой подсохшей травой и мелким осинником, в котором обычно растут красные грибы. Борис вышел на прогалину и тотчас понял, что опоздал. Кто-то успел побывать здесь до него. В траве, разрубленный пополам, лежал красный переросток, подточенный червями. Половинки еще не успели обветриться и посинеть. Борис огляделся и увидел Андрея. Тот стоял у высокого муравьиного небоскреба и сбивал клюшкой покатую вершину.
Борису не хотелось ни разговаривать с Андреем, ни, тем более, собирать вместе грибы. Но он пожалел муравьев и, ступая все так же неслышно, подошел поближе.
— А ну вали отсюда!
Он произнес это совсем негромко, но так, что Андрей чуть не выронил клюшку. Ее-то он все-таки удержал, а вот полиэтиленовый мешок, доверху набитый молодыми красными грибами, выскользнул из рук и упал в траву. Пытаясь спрятать свой испуг, Андрей деланно улыбнулся и небрежно спросил:
— Это ты?.. Ну, как там носки в кладовой поживают?
— Вали, вали! — повторил Борис. — Отчаливай!
И Андрей больше не посмел возражать. Очень грозно выглядел Борис. С таким лучше в лесу не спорить. Здесь не школа. Поблизости никого не было.
Андрей подхватил мешок с грибами и заспешил в ту сторону, откуда доносились голоса. Отойдя шагов на пятнадцать, он оглянулся и погрозил Борису клюшкой.
Прогалина с молодым осинником была длинной и узкой. Раньше здесь проходила просека. Она заросла. В густой пожелтевшей траве красными маячками проглядывали грибы — толстоногие, с туго натянутыми шапочками. Борис умело срезал их и рядком укладывал в корзину. Потом он набрел на круглое сухое болотце. Поверх красных грибов в корзину стали ложиться темноголовые со светлыми прожилками подберезовики.
За болотцем стеной стоял орешник, а дальше снова начинался высокий строевой лес. Борис пробрался через заросли орешника, набрел на какие-то кусты, опутанные осенней паутиной, пролез сквозь них, вышел на поляну и чуть не наткнулся на сидевшего за кустами Мику Арбузова.
Они молча посмотрели друг на друга. Мика не шевельнулся, а Борис снял очки. Этот жест напомнил Мике первую стычку в классе. Борис и тогда, прежде чем пустить в ход руки, снял очки.
— Не вздумай приставать, — предупредил Мика, продолжая сидеть.
— Не советуем, — тотчас добавил Ника, появляясь, как из-под земли.
Борис отлепил от очков паутину, нацепил их на нос и только теперь увидел две проволочные сетки с грибами. Сетки стояли за Микой. А перед ним, у самых его ног, скрещенных по-турецки, выстроился целый выводок боровиков — штук двенадцать, не меньше. Они расположились по окружности — настоящий грибной хоровод.
— Ведьмино кольцо! — тихо произнес Борис и, шагнув вперед, присел на корточки.
— Не трогай! — предупредил Мика.
— Не твои, — добавил Ника.
— Ведьмино кольцо! — повторил Борис зачарованно. — Мне говорили, а я не верил… А оно — вот оно… И тринадцать их! Чертова дюжина!
— Мы чертей не боимся, — сказал Мика.
— И ведьму тоже, — уточнил Ника. — Так что — не старайся! Тебе не оставим.
— У меня своих много, — ответил Борис.
Ника заглянул в его корзину.
— Порядочно. Только белых не видно.
— Ни одного не попалось, — признался Борис. — Мне всегда не везет.
В его голосе прозвучала не зависть, а скорее застаревшая обида. Лицо как-то обмякло, и шрам на щеке совсем не был зловещим в ту минуту. Братья уловили эту перемену и переглянулись.
— Грибы еще не срезаны, — сказал Мика.
— Значит, они ничьи, а нас трое, — подхватил Ника.
— Надо поделить, — предложил Мика.
— Поровну! — уточнил Ника.
— Тринадцать на три поровну не делится, — возразил Борис. — Остаток будет.
Мика повернулся к проволочным сеткам, почти доверху наполненным белыми грибами, и спросил у брата:
— Нам хватит?
— Перебьемся как-нибудь.
— Тогда поделим так, — сказал Мика Борису. — Что в сетках — наше, остальное — твое.
— Без остатка, — добавил Ника.
— Возьму-у! — пригрозил Борис и, вытаскивая нож, испытующе посмотрел на братьев: не шутят ли?
— Бери, — ответил Мика.
— Твои, — сказал Ника.
И Борис, чувствуя, как похрустывает репчатая ножка, срезал первый гриб.
— Не жалко? — Он все еще побаивался, что братья разыгрывают его. — Я думал, вы навсегда обозлились за то… за парту.
— А чего ты такой? — спросил Мика.
— Задира! — уточнил Ника.
— Никакой я не задира!
Ника указал пальцем на шрам:
— И зарубка у тебя не случайно.
— Это я с горшка упал, когда два года было.
— Откуда? — не понял Мика.