Трудный выбор
Шрифт:
– Напишу, – Наташа достала из сумочки ручку. – Меня спрашивают, смогу ли я за любимым поехать на берег Тихого океана?
– Ну что, поедешь, или пешком пойдёшь?
– У меня нет секретов от друзей. Напишу, что я не жена декабриста, но за настоящим мужчиной поеду хоть на край света.
– Настоящие мужчины зовут на берег Чёрного, на крайний случай, Азовского моря, – бросила Юля.
– И с этим я не согласна, – Наташа взялась за ручку. Настоящие мужчины зовут под венец.
В ответной записке Наташа написала, что верит в любовь с первого взгляда, и что ждёт курсанта возле кафе у выхода, ещё написала, что любовь требует проверки, даже если она с первого или второго взгляда. Получив записку, курсант поднялся из-за столика, встала, чтобы покинуть компанию
Тот вечер навсегда остался в её памяти как самое дорогое воспоминание её жизни в студенческие годы.
Глава вторая
Он оказался совсем не таким, каким был в тот вечер, не было в нём той сдержанности и достоинства. Был он просто весёлым, напористым, порой несдержанным, даже бесшабашным. Он же представлял её живой и весёлой, она же оказалась спокойной, рассудительной, даже меланхоличной.
Но та ниточка, что связала их с момента, когда их глаза встретились и задержались друг на друге, оказалась сильнее первых разочарований и идеалистических ожиданий. Чувство, которое возникло и крепло, прощало многое, было главным в их жизни.
Все эти годы, когда муж в какой-либо компании начинал рассказывать о том, как познакомился с женой и сразу сделал предложение, эту историю ей, казалось, знакомые слышали не один раз. Но она не обижалась. В своём юношеском максимализме, желании свернуть горы, изменить мир, не потеряв при этом достоинства, чести не только на словах, но и в делах, они были очень похожи. Вот только у мужа этот запал быстро прошёл.
Того бесшабашного, задиристого Юрки ей часто сейчас не хватало. С другой стороны, если бы его отношения к жизни не изменились, не стали более земными, вряд ли бы имела она такой обустроенный быт, это чувство безопасности и защищённости, которое чувствует сейчас.
Сама Наталья Николаевна не могла предать свои принципы, не получалось такое у неё. В школе, где она работала все пользовались её добрым характером. Другие педагоги ставили по просьбе родителей завышенные отметки, закрывали глаза на разные хитрости и махинации на экзаменах. За это в знак признательности принимали подарки. Она так не могла.
Для мужа его убеждения оказались не застывшей догмой. Приходилось учиться жить и выживать, наблюдая за более успешными сослуживцами, он делал правильные выводы. Не хотел оказаться на задворках, завидовал карьере своих начальников, в итоге за пятнадцать лет службы стал подполковником. На Дальнем Востоке служил недолго, потом были Украина, Германия.
И везде у него получалось достать необходимое, хотя это был самый расцвет эпохи дефицита. И чешский гарнитур, и короб колгот, и ящик мандарин, хотя ничего из перечисленного в магазины не поступало.
После рождения Веры внимания, заботы и любви Наталья Николаевна чувствовала всё меньше. Муж оказался неплохим отцом, хотя Вера так и осталась его любимицей. С младшей дочерью он был более холоден. Словно чувствуя это, Наталья Николаевна недостаток отцовской заботы старалась компенсировать своим вниманием. Вера была ей ближе, она похожа на мать и лицом и фигурой, и характером. Младшая Юля – точная копия отца, в ней легко угадывалась его натура.
Наталья Николаевна переживала, что очередной переезд для старшей дочери будет стрессом. Но в Москве тогда приняли окончательное решение о выводе советских войск из ГДР.
А им нравилось за границей. Семьи военных жили дружно, помогали и поддерживали друг друга – родные, близкие, старые друзья остались за границей. Особенно радовало, что в магазинах можно было приобрести нужную вещь, да и забыли там об очередях.
Каждый год летом, собираясь в отпуск, который проводили у родителей, Наталья Николаевна покупала сладости, гостинцы – летом к бабушке съезжались многочисленные племянники; она с интересом наблюдала, как очаровывали детей красивые упаковки, коробочки, баночки, яркие маечки, обёртки от конфет. Особенно их интересовали жвачки, которые в Союзе не выпускали. Сейчас и детям придётся отвыкать от богатства магазинов, стаять в очередях. Почему-то при воспоминаниях об очередях пред глазами вставали картины, когда она ходила покупать молоко. Люди шли в магазин со своей посудой, это были двух или трёхлитровые бидончики, очень похожие, только рисунки на них были разные. Продавщица в белом помятом халате наливала из большого алюминиевого бидона литровым черпаком из такого же серого метала кому два, кому три литра молока.
Вера заканчивала восьмой класс, училась почти на «отлично», проблемы имела только с математикой. В музыкальной школе до выпускных экзаменов оставался год.
Как сложатся отношения с учителями, учениками на новом месте? Она и тут не нашла близких друзей. Как и Наталья Николаевна, Вера очень тяжело сходилась с новыми детьми и находила друзей не часто.
И вот снова придётся менять школу, учителей, одноклассников. Юле было всегда проще – даже в компании взрослых она чувствовала себя равной со всеми. Была в ней какая-то черта лидера, даже в своей семье она пыталась давать указания сестре, порой родителям. Возможно поэтому отцу нравилась старшая дочь, она больше нуждалась в защите и опеке. Воинскую часть, в которой служил муж, переводили в Беларусь, в небольшой городок, недалеко от границы с Польшей. Ему сказали, что проблем с жильём не будет, с учёбой детей также. А вот с работой для Натальи Николаевны было значительно сложнее. Остаётся постараться перебраться на новое место службы как можно быстрее, тогда появится больше возможностей устроится жене на работу по специальности – кому неизвестно, что самой массовой профессией жён военных остаётся профессия педагога. Вера с трудом привыкала ко всему новому, всё новое пугало её. Тихие ухоженные чистые улицы немецкого городка нравились ей. С другой стороны, как только она всё больше узнавала фактов о зверствах немцев в прошлой войне, с которой не вернулся её дед, понимание того, что предки тех людей, которых она видит, встречает на улицах творили непостижимые для человеческого ума зверства – в ней росли настороженность и недоверие, отчуждённость.
Единственная надежда, о чём мечтала в связи с переездом – навсегда оставить занятия в музыкальной школе. Школьная нагрузка в старших классах с каждым годом значительно увеличивалась, занятия в музыкальной школе каждый день занимали много времени. Для себя она давно решила, что станет врачом.
Небольшой белорусский городок встретил их дождливой погодой, будто не обещая ничего светлого на новом месте. По небу, став в очередь, словно удивительные поезда, ползли косматые тёмные тучи. Сильный ветер гнул молодые берёзки с приметами золотых крапинок в листве, тормошил упругие ветки побуревших тополей.
Дом был старый, построенный ещё до войны. Украшали кирпичное оштукатуренное здание массивные балконы. Их квартира находилась на втором этаже. Удивляли просторные комнаты, высокие потолки. Уехавшие квартиранты оставили часть добротной мебели, видимо рассчитывая на новом месте приобрести что-то новое.
– Ну вот, и нам повезло, – обрадовался отец. – Кажется, и ремонт не понадобиться.
Две последние недели лета прошли в хлопотах по обустройству квартиры. В конце августа обещали устроить на работу Наталью Николаевну. Лето в сфере образования всегда считалось мёртвым сезоном – учителя находились в отпуске.
За этот небольшой промежуток времени Вере удалось уговорить мать, чтобы разрешила отказаться от занятий в музыкальной школе. Свободное время посвящала книгам, только изредка подходили к фортепиано.
Накануне первого сентября отец купил дочкам два букета тёмно-вишнёвых гладиолусов, купленных на рынке. Юля никогда не видела таких цветов и была взволнована такой красотой, даже пожалела, что с ними придётся расстаться.
Классным руководителем нового для Веры класса была учитель математики. Увидела её, когда с родителями носили документы в школу. Ярко-рыжий неестественный цвет волос зачаровывал, обращало на себя внимание и то, что в приятном строгом лице можно было прочитать как доброжелательность, так и требовательность.