Трудовые будни барышни-попаданки 2
Шрифт:
Пленки у меня не предвидится пока. Зато просмоленные рогожи и торф в наличии, они вполне себе годны в дело. Торфа вон в тех же балаганах, пока там сена еще нет, насушить можно и на покрытие силоса, и на удобрение огорода, и на добавку в топливные «блины».
Рецептуру, кстати, этих «печных блинов» мои крестьяне постепенно выработали и без меня. Сколько опилок, сколько мусора разного, торфа подсушенного, навоза совсем малую частичку, и лучше конского, барыниной «вонючей мазюки» — отходов от перегонки нефти и технического спирта.
Короче говоря, уже и спецы по этому делу сами собой образовались — три бабы из дворовых, Дарья, Марья и Степанида.
Так-то они числились
— Эко бабы, никак крепость строят! — шутили дворовые.
А ребятишки, те вовсе повадились из тех блинов, как из кубиков, городить лабиринты, башни и укрепления. Я велела не препятствовать — считай, добровольно перебирают и перекладывают, чтобы лучше сохло. И в других местах не бедокурят, по огородам чужим не лазят, на речку не бегают, пока еще студено. Весь день в тех амбарах крутятся, да и помогают по собственной воле, лишь бы потом разрешили очередную вавилонскую башню соорудить.
А еще мои работники потрудились на сахарном заводе, потратив практически все запасенное сырье. Главное, с ветрами я угадала — мужики хоть и ворчали на непривычный запах, но соглашались, что в селе он не ощущается. Бабы-огородницы засыпали землей картофельные листья на высоких опалубных грядках. Тот, кто излишне ворчал от такой непривычной работы, занимался делом привычным, но, пожалуй, занудным — боролся с сорняками на всех грядках. Незваные гости охотно лезли из влажной теплой почвы — только выдергивай. Правда, не везде. Там, где я велела между грядками высеять горчицу, сорняков было в разы меньше, а полезные растения бодрее тянулись к солнцу. Крестьяне это видели да примечали. Скоро за дополнительный день барщины стали выдавать запасенных мной семян этой травки, на которую еще и медоносные пчелы летели с радостью, и дело пошло. Человеко-часов у меня прибавилось, и самим работникам польза.
Я не забывала идею с оранжереей — хоть это и зимний сад, но готовить его лучше летом, причем со специалистом. Во время очередного визита в уездный город прочла губернские газеты. Печально вздохнула, вспомнив царский указ, запретивший публиковать объявления о продаже крепостных. Теперь их просто «отдают в наем», даже не приписывая, что речь идет о бессрочном контракте. Такой умелец нашелся, и даже ехать за ним надо было не так и далеко.
Правда, покупка Егорово нанесла серьезнейший урон моему бюджету. Понемножку он восполнялся — я доставила в уезд очередную партию опечатанного спирта, продала на казенную винокурню, так что средства для приобретения садовых дел мастера появились. Вот только возник один непростой вопрос, и прояснить я его могла лишь на месте.
Глава 25
С девкой Ариной, выкупленной у дядюшки, все было просто: круглая сирота, потому и взята в дворовые, потому-то барин столь легко решился на приключение с ней, без ласок и уговоров. А вот семейный статус садовника непонятен. Половина объявлений, пять из десяти, «отдавали в наем» мужа с женой, в одном случае — кухарку с малолетним сыном. Хотелось надеяться, что в остальных — холостяки или вдовцы. В том числе «садовник, 40 лет от роду, нраву доброго, в оранжерейной, садовой и огородной работе сведущий».
Все эти объявления я прочла в почтмейстерской конторе, подарив
— Московский-то наш выскочка отличились-с! Вот уж фанфарон фанфароном, а дельный, тут ничего не попишешь. Хорошо задумал-с, теперь Владимира получит, как я слыхивал.
Я слушала равнодушно, пока не поняла, что «московский выскочка» — Михаил Федорович Второй, он же дядя-котик. Заслуга оказалась вот какой. Когда стало ясно, что у помещиков не только в уезде, но и в губернии хлеб заканчивается к началу лета, чиновник предложил губернатору починить казенные склады, отремонтировать улицы, разбить бульвар на набережной. И для этих работ командировать дворовых мужиков за небольшую плату и бесплатное пищевое довольствие. Часть заработанного получали владельцы, так что у них был свой интерес. Кроме того, если мужик был женат, его семье выдавали хлеб из казенного магазина-склада.
Я вспомнила, что и к нам заглянул мелкий чиновник, спросить, нуждаются ли мои дворовые и есть ли у них работа. Конечно же, лишних людей у меня не нашлось, но я так и не поняла, для какого проекта.
Хорошо придумано, между прочим, и орден по заслугам. Вот почему уже недели три ко мне не приходят за «кусочками» — в соседних деревнях появился казенный хлеб. Дядя-котик — хороший менеджер. Словно из будущего. Ох… дело в том, что мы с моим Мишей когда-то очень любили такого писателя, как Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. А этот достойный человек, кроме литературных талантов, имел весьма впечатляющие таланты управленческие. И за свою жизнь успел побыть не только ссыльным писателем, но и вице-губернатором, а потом и просто губернатором. Так вот, в его биографии мы и вычитали когда-то такой ход, какой нынче применил дядя-котик. Правда, это произошло много позже, но и сейчас прекрасно сработало. А мое сердце заставило больно стукнуться о ребра.
Пока я так рассуждала, в контору заглянул и получатель газет — Михаил Первый. Ну как по заказу!
— Здравствуйте, Эмма Марковна. Никак опять в Нижний собрались? Или просто за почтой пожаловали да новостями?
— За почтой и новостями, — покривила я душой. Не знаю почему, но вот этому медвежеватому исправнику не хотелось говорить о целях моей поездки. Сказать просто: еду покупать садовника — язык не повернется. А газетный эвфемизм, мол, беру в наем, не годился тем паче.
— Похвальное дело, — улыбнулся в усы Михаил Федорович. — Я вот тут разъезжаю, тружусь. Защищаю крестьян от помещиков и помещиков от крестьян. За то спасибо, что ваших не приходится. А за Егорово — спасибо сугубое. Вот уж было то ли болото Лернейское, то ли конюшня Авгиева. И жди, что раньше — мужички владельца на рога поднимут или перемрут с голодухи.
В голосе собеседника ощутилась мелкая недоговоренность, и я спросила:
— А за что-то — не спасибо?
— Ох, Эмма Марковна, — ответил капитан-исправник после небольшой паузы, — ни одно доброе дело не должно безнаказанным остаться. Уж не знаю, где эту иноземную шутку слышал, но так оно и есть. Вы Егорово купили, мужичков подкормили, дали что посеять. Теперь слухи ходят о вас не только по уезду, но и по губернии.
— Я еще один клад нашла?
— Если бы… — ответил исправник. — Да чего о глупостях. Сплетня — не донос. С другой стороны, я слыхал, что московский губернатор Ростопчин к домам сплетников посылал тройку с фельдъегерем: мол, язычок не придержите — в Сибирь. У меня таких прав нет.