Труды по россиеведению. Выпуск 5
Шрифт:
Таким образом, мы получили чекистский авторитаризм. Кстати, символически это зафиксировано в триумфе Сталина и ничтожестве Хрущева в народном сознании.
Различие между партийцами и чекистами кардинальное (все-таки не получилось того, о чем мечтал Григорий Зиновьев: каждый коммунист – чекист, каждый чекист – коммунист). Партийцы, хотели они этого или нет, но всегда были ограничены некоей долей публичности, официальщины, идеологической формальности. В общем вслух они были обязаны «исповедовать» определенные «принципы». Разумеется, эти принципы были для них не догмой, а руководством к действию. И, решая те или иные вопросы, они вели себя, так сказать, практически, т.е. цинично. Тем не менее рамки существовали.
Что касается чекистов, то история их повседневности была такова: им просто приходилось каждый день преодолевать любые принципы и рамки. Это к ним «относится» название самой романтической книги самого романтического поэта России ХХ столетия: поверх барьеров.
Надо сказать, что партийцы не заметили, как ЧК начала брать реванш. ЦК направил в КГБ одного из самых эффективных своих менеджеров – Ю.В. Андропова. И этот человек (удивительно, что по-гречески его фамилия: «человеков») постепенно вернул КГБ надлежащее положение в системе. Надлежащее – значит решающее.
Это говорит о том, что Ленин (в отличие от Сталина), Хрущев и Брежнев в принципе в корне не понимали, какой порядок они создали и осуществляют. Ну, двум Ильичам это простительно: один начал, другой кончил. А вот Никита Сергеевич мог бы догадаться, что гэбьё надо рубить под корень. Ведь в шестьдесят четвертом именно «железный Шурик» и его друзья из органов были зачинщиками заговора против «мужицкого царя Никиты».
Ю.В. Андропов возродил и возвел на новые высоты чекистское племя. При нем вновь стало почетно и престижно работать или сотрудничать с КГБ. С этой службы удалили палаческий «нимб». Ее новый статус был закреплен в общественном сознании в кинохитах «Щит и меч», «Адъютант его превосходительства», «Семнадцать мгновений весны», «Вариант «Омега»», «ТАСС уполномочен заявить». Все это – эстетическо-информационные продукты высшего качества (не иронизирую). И вполне понимаю чувства В.В. Путина, увидевшего подростком сериал «Щит и меч» («С чего начинается Родина…» – с чего, чего? – со службы в ГБ).
Но Андропову удалось и другое. При нем КГБ, особенно те его направления, которые работали за пределами страны, на самом деле комплектовались способными, энергичными, честолюбивыми, квалифицированными людьми. Им давалась счастливая возможность учить иностранные языки, работать за границей, в целом вести образ жизни, гораздо более качественный, чем обще-серо-уныло-эсэсэровский. Более того, определенная выведенность из брежневской системы позволила сохранить в их рядах и определенную «чистоту». То есть по б'oльшей части в силу объективных обстоятельств они оказались за пределами разлагающе-освобождающей коррупционности брежневизма.
М.С. Горбачев рассказывал (25 мая 2005 г.; семинар, посвященный двадцатилетию начала перестройки, на котором я присутствовал), что когда он стал членом Политбюро (1979), то был ознакомлен с данными КГБ СССР, согласно которым советская экономика примерно на 25% является теневой. Но это была лишь часть «коррупционной составляющей» системы. Коррупция – это ведь не только взятки и внезаконные производства, но и вообще неправовые передел и договоренности по поводу вещественной и невещественной субстанций (например, пристроить сына в университет, получить орден или разрешение на покупку иномарки – речь ведь идет о советском периоде). Андропов понимал, что это гниение, разложение советской системы. От себя добавлю: в такой извращенной форме происходило и освобождение от нее.
Юрий Владимирович хоть и прославился своим парадоксалистским высказыванием: де, мы не знаем страны, в которой живем, – очень даже хорошо ее знал. И бросил свои чекистские силы на спасение системы. Это не означает, что он был чекистом до мозга костей, чекистом по преимуществу. Нет, скорее, он был даже похож на партийца. В его жизненном устройстве была какая-то интрига, может быть, связанная с его неясным происхождением, а может, и с чем-то другим. В настоящих чекистах интриги нет, поскольку их профессия плести интриги. А плести могут только безынтрижные. Но как бы там ни было, этот странный Андропов сыграл в истории спецслужб решающую роль. Сейчас гадают, кем бы занять место «железного Феликса» на Лубянке. Предлагаю: Юрием Владимировичем. Кстати, со мной согласен и такой авторитетный человек, как А. Кончаловский. – Он снял об Андропове комплиментарный фильм.
Поначалу, как мы знаем, эксперимент был поставлен в Азербайджане, одной из наиболее коррумпированных республик юга СССР. Шеф тамошнего КГБ Г.А. Алиев возглавил ЦК республики, абсолютно повсюду расставил своих (чекистских) людей и взял под контроль всю республику. Заметьте, Азербайджан и сейчас – под контролем клана Алиевых. Бакинский вариант оказался модельным и для будущей России.
И здесь, у нас, после небольшого демократического эксперимента у власти оказались дети Андропова. Они пришли на смену детям Арбата. Сегодняшний управляющий слой – это настолько-то процентов… (точно знает О. Крыштановская 31 ) выходцы из КГБ, причем не только советско-андроповского призыва, но уже и постсоветского, современного.
31
О.В. Крыштановская – социолог, специализируется на изучении элит.
Политическая наука утверждает: политика есть поле деятельности, конкуренции и сотрудничества элит. Допустим, что это так. Какие элиты правили Россией в ХХ столетии? При этом не будем говорить о царских. Все-таки ХХ век начался у нас в 1917 г. Тогда ответ прост: номенклатура. Ее в 1920 г. принялся создавать И. Сталин. Идея была проста: иметь универсалов-управленцев, могущих руководить всеми сферами жизни общества, от идеологии до химии, и лишенных (впервые в новой истории) частной собственности. Этот проект провалился. Оказалось, что человек хочет иметь (в этом смысле абсолютно ложной является дилемма популярного неомарксиста Эриха Фромма: иметь или быть; русская жизнь подправила этого мечтателя: быть – это значит иметь).
В рамках советской системы возникло два новых проекта. Правда, проектами их можно назвать только сегодня. Тогда, естественно, мы их так не понимали. – Слишком рано было. Проект первый: партийная номенклатура становится частными собственниками, или, по модному ныне выражению, хозяйствующими субъектами. Проект второй: ими становятся чекисты, которые уже были призваны к этому делу Андроповым.
Исторически возобладал второй проект. И понятно почему. Партийная аристократия во главе с Л.И. Брежневым была глубоко интегрирована в коррупционно-передельный порядок 1960–1980-х годов. И вместе с этим порядком – совершенно неожиданно для себя, как «Титаник», – налетела на «айсберг». Что касается чекистов, то на «Титанике» находилась только их часть. Остальные (оставшиеся) и пришли на смену.
В этом – принципиальное отличие антикоммунистической революции от антисамодержавной. В той сгинули все без исключения элиты старого режима. В этой победила одна из двух главенствующих элит предшествующего порядка (правда, и некоторая часть партийцев сумела пристроиться к новому русскому порядку, но многие оказались в офсайде) 32 .
Такой вывод, подчеркнем, предполагает дополнительное изучение советской системы. Это тема соотношения двух главных ее элит. Она подразумевает вопрос: почему режим советского типа порождает две типологически близкие, но разные элиты. И не являются ли борьба, сотрудничество, компромисс двух этих элит «переносом» в ХХ столетие ситуации, описанной более века тому назад В.О. Ключевским: в России нет борьбы партий, но есть борьба учреждений (тогда главными акторами были МВД и Минфин). В социумах подобного типа конкуренция социальных сил, видимо, заменяется конкуренцией привластных группировок. Это не значит, что последнее есть девиантность, но – особый и малоэффективный тип саморегуляции общества…
32
Кстати, конфликт «Путин – Ходорковский» помимо противостояния Власти и Собственности, в ходе которого последняя выдвигала претензии, подобно Власти, на статус Субстанции, что означало бы конец исторического доминирования в России феномена «властесобственность», можно трактовать и иначе. В известном смысле, это было противостояние в новых условиях «чекистов» и «партийцев». Ведь Михаил Борисович, не случись горбачевской перестройки, вполне возможно сделал бы хозпарткарьеру. Многообещающий комсомольский работник, всегда узнаваемый тип позднесоветского молодого общественника – Комитет ВЛКСМ вуза, Фрунзенский райком комсомола, скорое, что было непросто, членство в КПСС. По собственному признанию, всегда (в 90-е) тяготел и брал за образец талантливых дельцов-партийцев: Геращенко, Вольского, Маслюкова и др. Конечно, это лишь осторожное предположение, которое возникло при чтении книги: Ходорковский М., Геворкян Н. Тюрьма и воля. – М.: Говард Рорк, 2012. – 400 с.