Трупы в озере
Шрифт:
– Эй, заткнись! Заткнись! Ударю! – пнул её кулаком в спину незадачливый насильник, – Чо ты ржёшь? Я тебя сейчас… Сейчас, как… это!!!
Анна захохотала пуще прежнего, и, чувствуя, что мужик с неё слазит, проворно перевернулась на спину и резко присела, оказавшись лицом к лицу с обидчиком.
– Эй, отвернись, ты! Дура! – отпрянул тот в ужасе, поспешно закрывая лицо ладонями. Точно не убийца.
– Да не обижайся ты, –
– Серьгу? Не, не видел, – молодой совсем, коренастенький. Лица-то толком в темноте не разглядишь, можно и не прикрываться, – Фонариком ща посвечу, поищем.
Прелесть какая.
– Если хочется, можно и того, – пожалела пацана добрая Анька, – Правда мне не шибко интересно ЭТО.
– Не, уже не хочется. Не возбуждаешь ты меня чота. А чо так-то? Неинтересно? Оно ж и бабам приятно вроде.
– Завязала.
– Как это? – парень достал из кармана телефон и стал ползать по траве на коленках, – Какая серьга? Золотая? Ты не думай, я не какой-то там вор! Найду и отдам. Всё честно.
– Не моё это дело: думать. Конечно, отдашь.
– Как в завязке-то? Как алкашка?
– Ну, получается, – Анна невесело ухмыльнулась.
– Надо же! Сколько живу, никогда ТАКОГО не слышал.
Обыватели многое воспринимают несерьёзно и шутят над вовсе не смешными вещами. Наивные. Считают, что с их дочерями точно ТАКОГО не случится! Как так? Настолько стыд потерять, чтоб к незнакомым особям противоположного пола на улице приставать? Не-не-не. Не каждый мужчина на подобное пойдёт, а уж, когда девушка молодая! Фу-фу-фу! Мерзость. И куда только родители смотрят?
Действительно. Куда?
Мать у Анны, хоть и истеричная была, но смотрела туда, куда надо. Доктор медицинских наук, между прочим. Всю жизнь науке посвятила. Про Анькину мать никто никогда плохого не говорил. По крайней мере, в лицо. Боялись. Умная баба – страшная баба. Не на внешность даже, а по сути. Валерия Егоровна всё сразу поняла. Это же она Аньку с Яничкиным познакомила. Нейрохирургом топовым.
– Ты многого не слышал. А в жизни всякое бывает. Как зовут-то тебя? – считается, что патологоанатомы сплошь интроверты, но Анна общаться любила. Особенно с изгоями, к которым и сама себя причисляла. Очень занимательно интимные подробности из асоциальной жизни узнавать. А ещё забавнее – оправдания моральных уродов слушать.
– Артём, – парень смутился, – Ты, эт… Не обижайся. Я ж просто по-другому не могу. Не получается. Думаешь, нравится мне, страдать так? Знаешь, сколько раз меня за это дело пизд… ой, били. А сколько су… ой, девушек визг поднимали такой, что душа в пятки просилась? Это я сейчас умею. Сзади надо нападать. И сразу валить. Неожиданно… Ну, оно тебе неинтересно, конечно.
– Почему же неинтересно? Очень интересно. Анна, – протянула Анна руку новому приятелю. Тот застенчиво пожал её маленькую ладошку, – И давно ты тут промышляешь?
– Первый раз. Я места меняю. Зачем лишний раз светиться? Ой, смотри-ка. Твоя? – Артём победоносно протянул новой знакомой маленькую золотую серёжку.
– Неа. У меня бижутерия. Да, оставь, – но парень уже закинул украшение далеко в кусты.
– Нечего. Меня мать с детства учила – чужие вещи не подбирать. Мало ли? Может, заколдованная?
– Заколдованная? – Анна совершенно искренне рассмеялась, – Ты совсем, что ли, ку-ку? Может, ещё и в Бога веришь?
– Откуда ты знаешь?
– Вот, писькин питомец! Как же ты баб насилуешь, православный? Не стыдно?
– Да пошла ты. Думал, ты нормальная. А ты, как все, – Артём обиженно засуетился, выключая фонарик и убирая телефон в задний карман брюк.
– А телефон у тебя не вываливается? Когда ты ЭТО делаешь, – молодая доктор ничего не могла с собой поделать. Очень уж смешно неудачливый насильник обижался! – Трах-трах, а он хрясь, – Анна захохотала в голос. Смех у неё был специфический. Будто булькающий. В темноте вышло особенно угрожающе.
– Смех у тебя идиотский. И сама ты идиотка, – заявил Артём, отворачиваясь и направляясь обратно к моргу.
– А ты в курсе, что за здание ЭТО? – Анна не считала себя идиоткой, поэтому оскорбилась и решила поставить неуверенного в себе поца на место. Наверняка, от страха кирпичей в штаны наложит. Знает она деятелей подобных.
– Да плевать.
– ЭТО морг, между прочим.
– Хватит гнать. Ага. А ты зомби.
– Я не зомби, а патологоанатом. В морге работаю. А ты знаешь, что там, куда ты идёшь, мы внутренности закапываем? Вон под тем кустом, – врать было забавно.
– Какие внутренности? – Артём невольно приостановился.
– Печёнки, сердца, мозги… Иногда и руки с ногами закапываем. У кого оторванные были. Так что торчать из земли могут. Почва рыхлая. Собаки бродячие раскапывают. Никакой управы на собак нет.
– Руки? – поц резко развернулся и торопливо засеменил обратно к Анне, заметно ускоряя шаг. Доктор еле сдерживалась, чтобы снова не расхохотаться, – А ты, эт, куда идёшь? Давай провожу. Чтоб не пристал никто.
– Заботливый ты. На автобусную остановку иду. Там светло. Хоть в глаза твои посмотрю. Красивые, – глумливая докторша, профессиональное трололо, в тот тёплый октябрьский вечер превзошла саму себя.
– Издеваешься? – Артём и сам уже был не рад своему неосторожному покушению на сомнительную Анькину честь. Как раз из-за таких острых на язык девок он и мучается уже пол жизни, будто Богом проклятый, – Выходит, там, под кустом, нет ничего, да?
– Под кустом трупов нет. Трупы в озере. Мы их в озере утилизируем. Правда, из-за мертвячины вся рыба передохла, но куда нам деваться? Нам даже мэр разрешил. Утилизировать. Говорит – куда ж вам деваться, трупов-то много, – Анна согнулась в три погибели от накатившего на неё истерического гогота, – Ты всегда такой доверчивый? Как в эту чушь поверить можно? – добавила фантазёрка минуты через две, слегка успокоившись.