Трупы в озере
Шрифт:
– Сомы жрут мертвяков. Почему чушь? Ничо не чушь.
– Артём-Артём! Ты кем работаешь? Или ты в школе учишься? Чувствую, IQ у тебя высокий, но ты, видать, не афишируешь. Пойдём, провожатый. Не буду я в глаза твои смотреть. Больно нужно.
– Я сантехником работаю. В ЖЭКе. Если б я тебя убил, обязательно потом бы в озеро скинул. К сомам.
– За это тебе спасибо великодушное. Я сомятину люблю.
– Вот, ты их всю жизнь ела, а после твоей смерти они тебя есть будут, – Артём удовлетворённо осклабился, довольный своей находчивостью. Не всё ж бабе над ним смеяться? Он тоже шутить
– Очень замечательно бы вышло. Я ж практически диетический продукт! Но не выйдет.
– Почему?
– Потому что, кроме дырявых башмаков здесь ничего не ловится.
– Рыбачила, чо ль?
– Говорю же, трупы…
– Врёшь ты всё!
Вот таким образом патологоанатом Анна Михайловна Яничкина (в девичестве Бессонова) с сантехником Артёмом Неудахиным и законнектила.
Глава 2. Бессонова/Яничкина. Август
История знакомства с Артёмкой вспомнилась. Надо же! Бесхитростный, добродушный, как наивный ребёнок, Артём. Очень грустно с ним потом вышло. Очень драматично.
Анна вышла в раскалённое пекло, гордо расправляя плечи. Всего-то и надо – сто метров пройти до машины. Почти новенькая чёрная «BMW», наследство покойного супруга, ждала новоиспечённую хозяйку на парковке. Единственное доброе дело, которое муж совершенно бескорыстно для неё сделал. Почти бескорыстно. Почти для неё. Пидар Яничкин ничего просто так не делал. Даже замуж непутёвую Бессонову взял из корысти. А на Анькиной болезни и вовсе сделал себе имя. Все говорят, мол, гений. Все, кроме самой пациентки, чью жизнь он своей самонадеянностью искалечил.
С непередаваемым чувством собственного достоинства Анна достала из сумочки ключи и завела авто с брелока. Ры… Права у неё совсем недавно появились. Всё-таки на учёте у психиатра пару лет состояла. К вождению не допускали. Хорошо, что покойный супруг при жизни великим человеком слыл. Связи имелись. Великим. Анна усмехнулась. Для кого – великий, а для кого – чёрт двуликий.
Любому грамотному нейрохирургу было понятно, что на МРТ опухоль. И Анна знала. И мать её, доктор наук. Оттого интимный зуд и сексуальный голод. Нимфомании он лечил, ага! Хитрый Яничкин опухоль прооперировал, а в истории болезни другой диагноз указал. Вроде и не было опухоли получается. А Аньку просто так коробило. Потому что винегрета переела.
Мог бы и остановиться на этом, гад. Ан нет. Стал опыты на миндалевидном теле проводить. Током жёг, как крысу. Регулярно. Методично. Все её чувства сжёг. Все до капельки. Ему-то самому Анька без надобности была, потому что женщина.
Есть геи. К ним у Анны вопросов нет. А это пидар злой. Неверующая Анна бессознательно перекрестилась. Тварь. Но хуже всего, что знает Анна, с чьего молчаливого разрешения её персональный гений дела свои великие вершил! МАТЬ. Всё ОНА. ОНА. Она.
Нет, не все чувства Яничкин уничтожил. Отвращение осталось… и тревога гнилая. Но с некоторых пор едва-едва заметные зачатки радости появились. И виновата в этом она – Бэха! Крутая, лихая тачка!
Анна неторопливо приоткрыла дверь автомобиля. Невольно залюбовалась своим отражением в дорожном зеркале. Ну, хороша же! Хороша! Сексапильная, неспешная, с королевскими замашками. Молодая женщина села за руль, наслаждаясь комфортом. И машина у королевы кайф! Климат-контроль, анатомическое сидение с боковой поддержкой, панорамная крыша… Вау! Хорошо, до визга! Где-то отдалённо, с немою надеждою, молодая женщина отметила в себе едва заметные отголоски удовлетворения. Третий месяц она на своей личной Бэхе катается – третий месяц непередаваемого щенячьего восторга!
Ну, восторгом это не назовёшь, конечно, но самовнушение и глупой корове вреда не сделает, а умному человеку и вовсе польза.
Доктор вставила ключ в замок зажигания, манерно выгибая палец. Кто она? Обычный врач из анатомички? Бывшая местная давалка, которую таскали по кустам алкаши и вонючие нарики? Унылая вдова, ухаживающая за больной мамой? Нет. Анна Михайловна Яничкина – Богиня. Не больше. Не меньше. БОГИНЯ. И ТАК будет всегда.
Пожалуй, стоит сказать покойному Яничкину «спасибо»! Анна завела машину и неспешно тронулась с места. Домой. Дома ЭТА!
– Ну, как она? – сиделка Света, симпатичная девушка с грустными глазами, пожала плечами.
– Уколола, как Вы сказали. Спит.
– Прекрасно. Света, ты молодец. Сама-то как?
– Не очень. Тошнит меня что-то.
– Тест сделала?
– Две полоски.
– Поздравить или…?
– Анна Михайловна, с чем поздравлять? Я же не замужем.
– Детский сад, Света. 21 век. А ты всё под мужика подстраиваешься. Есть мужик или нет – какая теперь разница? Ты – ГРАЖДАНКА! Паспорт тебе выдали, как члену общества, голосовать можешь, сексом без обязательств заниматься. Феминизм! Демократия. На меня посмотри. Я десять лет замужем была. Думаешь, жила? Нет. Я СЕЙЧАС жить начала. Только-только. Вот ещё крысу старую в последний путь провожу, – Анна пренебрежительно кивнула в сторону материной спальни.
– Зачем Вы о маме так? Неужели не жалко? – Света с ужасом в глазах попятилась. Её всегда коробило отношение Анны к матери. Циничное. Непочтительное. Валерия Егоровна не подарок, конечно. Но у старухи Альцгеймера, оттого и характер испортился. Анна-то должна ЭТО понимать, со своим высшим медицинским.
– Света, – когда Анна Михайловна смотрела на неё ТАК, ранимая Светкина душа улетала в самые пятки. Было что-то пугающее в этих двух женщинах: матери и дочери… Странное. И страшное, – Давай объясню, – Анна уже миролюбиво улыбалась, – Вот, допустим, есть апельсин. А я буду тебе говорить, что это яблоко. Как это по-твоему? Честно?
– Ну… наверное, не честно. Не знаю.
– А что же ты мне предлагаешь – врать? В угоду твоим принципам патриархальным? Я считаю свою мать крысой, потому и говорю, что она крыса. И я люблю эту крысу, между прочим. Поняла? – Света ничего не понимала, но на всякий случай молчаливо кивнула в знак согласия. Неплохие, в общем-то, деньги, которые приходили ей на карту, дважды в месяц, с завидной регулярностью – отличный повод заткнуться и не лезть в хозяйские взаимоотношения. Светлана вряд ли бы задержалась у Бессоновой дольше недели, если бы не Аннины деньги. Очень странная семейка. Очень, – Ладно, иди домой. Отдыхай. Завтра жду, как всегда. И если аборт делать решила, не затягивай. Договорюсь с гинекологией.