Труженики Моря
Шрифт:
Джерсей в восторге от генерала Дона, а Гернсей в восторге от генерала Дойля. Оба были генералами на островах в начале века. На Джерсее есть Дон-стрит, на Герпсее – Дойль-род. Кроме того, гернсейцы соорудили в честь своего генерала огромный обелиск, который высится над морем и виден даже с островов Каскэ, а джерсейцы преподнесли своему любимцу кромлех. Этот кромлех стоял на холме близ СентЭлье, там, где ныне находится форт Регент [56] . Генерал Дон соблаговолил принять подношение, приказал разобрать кромлех по камню, отправить на берег, погрузить на фрегат и вывезти. А ведь этот памятник был поистине чудом ламаншских островов – единственный на всем архипелаге круглый кромлех; он видывал киммерийцев [57] , сохранивших воспоминание о Тубал-Каине [58] , подобно эскимосам, хранящим воспоминания о Пробишере; видывал кельтов, объем мозга которых, сравнительно с объемом мозга современного человека, можно выразить соотношением тринадцати к восемнадцати; видывал он диковинные, деревянные башни, остовы которых попадаются при раскопках и заставляют нас колебаться между этимологией слова domjio, по дю Капжу, и domi-junctae [59] ,
56
Регент Георг (впоследствии – король Георг IV) – правил в Англии с 1811 по 1830 г. При нем Наполеон был сослан на остров Эльбу, затем на остров Святой Елены.
57
Киммерийцы – древний народ, заселивший область возле Керченского пролива и воевавший в VIII—VII вв. до н. э. с Ассирией и греками. В «Одиссее» Гомера киммерийцами называется легендарный народ, живущий «на краю вселенной».
58
Тубал-Каин – по библейскому мифу, первый кузнец древности.
59
Domjio и domi-junctae – сокращенное или искаженное начертание латинского domus juncta – прилегающий, смежный дом, – легшего в основу французского слова donjon – главная башня феодального замка.
60
Тетатес – верховное божество древних галлов, которому приносились кровавые жертвы (кельтский Гвин).
XVII. Совместимость крайностей
На архипелаге еще в силе право первородства, в силе десятинный сбор, и деление на приходы, и права сеньоров, и сам сеньор – владыка лена и владыка замка;-в силе еще возглас «аро»: "после обычной молитвы, открывающей судебное заседание, в присутствии господ присяжных, состоялся разбор дела между дворянином Николаем и мелешским сеньором Годфреем по поводу возгласа «аро» (Джерсей, 1864 год), В силе турский ливр, и ввод во владение по праву наследования, и вывод из владения, и право отчуждения лена, и ленная зависимость, и право выкупа родового имения; жива сама старина. Друг друга величают: «государь мой». Есть бальи, есть сенешалы, сотники, двадцатники, старшины. В Сент-Совере сохранилась двадцатина, в Сент-Уэне – сбор с урожая фруктов. Ежегодно коннетабли объезжают приходы и намечают места для прокладки проселочных дорог. Во главе их виконт «с королевской першей в руке». До полудня по-прежнему отведен час для молитвы. Рождество, Пасха, Иванов и Михайлов дни – узаконенные сроки платежей. Недвижимое имущество не продают, а «вручают». Можно услышать такой диалог в зале судебного заседания: «Судья! Тот ли это день и час, здесь ли указанное место разбирательства дел, о коих сообщалось ленным и поместным судом?» – «Да». – «Аминь». – «Аминь». Законом предусматривается случай, «когда мужик вздумал бы отрицать, что данный ему надел входит в родовое владение сеньора». Существует «право сеньора на случайные доходы, найденные клады, на поборы с женпха и невесты и т. д.». Существует «право, по которому сеньор располагает чужим имуществом в качестве охранителя его, доколе не явится законный его владелец». Существуют вызов в суд для подтвердительного свидетельства, свидетельского показания и двойного свидетельского показания, тяжбы, ввод во владение леном, вольные поместья, королевское право на доходы с вакантных епископств.
Подлинное средневековье, скажете вы: нет, подлинная свобода. Приезжайте, живите, существуйте. Идите куда угодно, делайте что угодно и будьте кем угодно. Никто не вправе узнавать вашу фамилию. Вы верующий? Проповедуйте свою веру. Есть у вас знамя своих убеждений? Поднимите его. Где? Да среди улицы. Оно белое? Пусть так. Синее? Отлично. Красное? Хороший цвет. Вам угодно обличать власть имущих? Говорите с любой уличной тумбы. Хотите открыто объединиться в союз? Объединяйтесь. Сколько же человек?
Да сколько вам вздумается. Количество их ограничено? Никаких ограничений. Вам хочется собрать народ? Пожалуйста!
Где? На площади. А если я ополчусь против королевской власти? Нас это не касается. А если мне вздумается расклеивать объявления? Стены к вашим услугам. Думайте, говорите, пишите, печатайте, произносите речи – все это дело ваше.
Все слушать и все читать – значит все говорить и все писать. Следовательно, полная независимость слова в печати.
Если хотите, будьте издателем; если хотите, будьте проповедником; если можете, будьте первосвященником. Становитесь папой, это в вашей власти. Только придумайте вероисповедание. Откройте нового бога и будьте его пророком. Никто этому не удивится. Если встретится надобность, полисмены окажут вам содействие. Помех не существует. Свобода во всем – величественная картина! Люди обсуждают решение суда. Они отчитывают священника и судят судью. В газетах печатают:
«Вчера суд вынес несправедливый приговор». К возможной судебной ошибке, как это ни удивительно, снисхождений нет.
Тут все имеют право оспаривать и человеческие законы и небесные откровения. Трудно представить себе большую независимость личности. Каждый сам себе хозяин – не по закону, а согласно нравам и обычаям. И это право быть себе хозяином непоколебимо и настолько вошло в жизнь, что его, так сказать, уже и не замечают. Оно всем доступно; оно незаметно, неразличимо и необходимо, как воздух. В то же время все «лояльны». Обыватели здесь из тщеславия желают быть верноподданными. Вообще же царит и правит XIX век. Он врывается во все окна и двери уцелевшего средневековья. Старинное нормандское законодательство кое-где пронизали лучи свободы; все ветхое здание озарено светом. Не найти края, где так неустойчивы пережитки старины. От истории – старозаветность архипелага; просвещение и промышленность делают его современным. Здоровое дыхание народа избавляет его от косности. Однако это ничуть не мешает процветать какому-нибудь сеньору из Мелеша. Феодальный строй на бумаге, на деле – республика. Явление неповторимое.
Один-единственный изъян есть в этой свободе и о нем мы уже говорили. В Англии есть тиран. И этот английский тиран – тезка кредитора Дон-Жуана – Воскресенье [61] Англичане – народ, создавший поговорку: Time is money [62] , тиран Воскресенье сокращает деловую неделю до шести дней то есть отнимает у англичан седьмую часть их капитала. И сопротивляться ему невозможно. Воскресенье царствует в силу обычаев и нравов, а эти деспоты сильнее всех законов. Наследный принц Воскресенья, короля Англии, – сплин. Право Воскресенья наводить скуку. Оно закрывает мастерские, лаборатории, библиотеки, музеи, театры, чуть ли не сады и леса Впрочем, повторяем: английское воскресенье не так гнетет Джер сей, как Гернсей. Если на Гернсее трактирщица-француженка нальет в воскресенье стакан пива прохожему, то получит две недели тюремного заключения. Когда политический изгнанник, чтобы прокормить жену и детей, сапожничает по воскресеньям, ему приходится затворять ставни; если услышат постукивание молотка – оштрафуют. Как-то в воскресенье художник, только что приехавший из Парижа, зарисовывал стоя у дороги, дерево; сотник, окликнув его, приказал немедленно прекратить «это безобразие» и лишь из милости не посадил в «каталажку». Саутгемптонский цирюльник побрил в воскресенье какого-то прохожего и заплатил казне три фунта стерлингов. Все это вполне понятно, ибо сам господь бог в этот день предается отдыху.
61
…тезка кредитора Дон-Жуана – Воскресенье. – В комедии Мольера «Дон-Жуан» изображен кредитор Диманш (по-французски – Воскресенье) – глуповатый и робкий буржуа, которого Дон-Жуан ловко выпроваживает, не вернув ему долга.
62
Время – деньги (англ.)
И, однако, счастлив народ, свободный шесть дней в неделю. Если воскресенье – синоним рабства, то мы знаем нации, у которых на неделе семь воскресений.
Рано или поздно, но и эти оковы спадут. Конечно, ортодоксальный дух живуч. Конечно, процесс, возбужденный, например, против епископа Коленсо [63] , – веское тому доказательство. Но подумайте, сколько прошла Англия по пути к свободе с тех времен, когда был предан суду Элиот, осмелившийся сказать, что на солнце существует жизнь.
63
…процесс… против епископа Коленсо… – В 1862—1865 гг. в Лондоне шел судебный процесс, возбужденный церковью против епископа и миссионера Джона Коленсо, издавшего пятитомное сочинение, в котором он подвергал сомнению подлинность Священного писания.
Но и для предрассудков наступает осень, тогда они отмирают. Это час заката монархий. Час этот пробил.
Цивилизация Нормандского архипелага идет вперед, нее не остановить; цивилизация самобытная, что отнюдь не мешает людям проявлять радушие и терпимость. В XVII веке на пей отразилась английская революция, а в XIX – французская. Дважды она была глубоко потрясена веянием независимости.
Впрочем, все архипелаги – вольные края. В этом сказывается таинственное воздействие моря и ветра.
XVIII. Убежище
Укротили свой нрав некогда грозные острова Ламанша.
Рифы, опасные встарь, – ныне убежища. Край бедствий превратился в местю спасения. К этим берегам пристает тот, кто избежал опасности. Сюда стекаются потерпевшие крушение – кто в час бури, а кто в час государственного переворота. Людей этих, морехода и изгнанника, обдавали пеной волны разных морей, но они отогреваются рядом в лучах здешнего ласкового солнца. Молодой Шатобриан, бедный, одинокий, безвестный, лишенный отчизны [64] , как-то сидел на камне старинной гернсейской набережной. Пожилая женщина спросила его: «Не помочь ли вам, мой друг?» Какую отраду, какое неизъяснимое умиротворение испытывает француз-изгнанник, услышав на нормандских островах речь своих соплеменников!
64
Молодой Шатобриан, бедный, одинокий… лишенный отчизны… – Писатель Шатобриан, ярый приверженец королевской власти, в период буржуазной революции конца XVIII в., как и другие аристократы, лишился родового имения и эмигрировал; с 1793 г. поселился в Англии.
В ней воплощена самобытность нашего народа, в ней слышится и говор наших провинций, и возгласы наших гаваней, и песенки наших улиц и полей. Reminiscitur Argos [65] . При Людовике XIV в древнюю нормандскую народность влилось, и не без пользы, немало настоящих французов, безукоризненно владевших родной речью; отмена Нантского эдикта возродила французский язык на архипелаге [66] . Французы, покинувшие Францию, предпочитают влачить дни свои на Ламаншском архипелаге, а не в ином месте; в томленье ожидания они строят воздушные замки среди скал; туда их манит родной язык; этим объясняется их выбор. Маркиз де Ривьер [67] , которому Карл X однажды сказал: «Кстати, я забыл сообщить тебе, что я сделал тебя герцогом», проливал слезы умиления, глядя на джерсейские яблони, и предпочитал Пьер-род в Сент-Элье лондонской Оксфорд-стрит. На Пьер-род жил и герцог Анвильский, он же Роган и Ларошфуко. Однажды герцог Анвпльский пригласил врача из Сент-Элье, чтобы посоветоваться с ним о своем здоровье, а заодно и о здоровье своей собаки, старой охотничьей таксы. Герцог попросил врача-джерсейпа выписать рецепт для таксы. Пес и не думал хворать – вельможа просто забавлялся. Врач назначил лекарство. На другой день герцог получил от него такой счет:
65
Вспоминается Аргос (лат.)
66
…отмена Нантского эдикта возродила французский язык на архипелаге. – Нантский эдикт 1598 г., по которому королем Генрихом IV разрешалось протестантское (гугенотское) вероисповедание, был отменен королем Людовиком XIV в 1685 г., что привело к новому взрыву религиозного фанатизма и вызвало массовую эмиграцию гугенотов.
67
Маркиз де Ривьер – французский аристократ, бежавший из Франции во время буржуазной революции конца XVIII в. вместе с графом д'Артуа (будущим королем Карлом X); во время реставрации Бурбонов получил герцогский титул.