Тряхнем стариной!
Шрифт:
— А как доберемся туда? — спросила я, чтобы молчание не казалось настолько тягостным. — И… ну, может, завтра с утра? Поспать бы?
— Как петухи закричат, войти в Навь сложнее будет, — глубокомысленно ответил кот. — Так что лучше поторопитесь.
Вот спасибо, задница меховая, подумала я. Но топнула ногой, вздохнула и приказала домовым собрать нас в путь-дорогу.
Пока Кощей негромко ругался, пытаясь застегнуть какие-то там пластинки на спине, я вышла во двор и негромко свистнула. Ступа у меня оказалась вольная, но исполнительная, явилась быстро. Хотя я бы сказала — довольна она этим не особо была. Видно, ступы ночью тоже спать хотят. Я приветливо помахала метлой, скинула пару листиков с дорожки для порядка. Метла задрожала, мол, не мое это дело — мусор мести, немного заартачилась, но так, для показухи, и быстро успокоилась. А потом и домовые объявились, и Кощей гордый вышел, и Анчутка с котом — провожать.
Ага, кот из дома — мыши в пляс, хмыкнула я, но благоразумно ничего не сказала. В прошлой жизни я была не особо легка на подъем, а теперь отговорки нужно было еще поискать. Деньги мне не нужны, еда имеется, транспорт тоже, магия при мне… ну так, опосредованно. Кое-как да кое-что получается. В принципе… живем!
Зато ступа меня неожиданно обрадовала. Я в нее поместилась! Не так, чтобы прям развернуться и ах, но живот уже не настолько мешал, а задом пошевелить было можно. Ого, вот это эффект, но меньше булок и больше движения — реально помогает! Правда, как-то быстро, но не отказываться же.
Домовые, очень смущаясь, протянули мне корзинки с припасами. А я только вздрогнула — и как их теперь вниз пропихнуть? Но то ли тоже какая магия, то ли пространственные чудеса, только удалось это мне без проблем. Ага, едой запаслись. Ох, не раздавить бы… яйца Кощеевы, в них теперь и моя сила, а быть может, целая жизнь.
— Ты, Яга, давай своим ходом, а я тебя там подожду, — объявил этот гад лязгающий. Кстати, шикарные доспехи, чешуйка к чешуйке, фасон как раз потрясать зрителей в лучших домах парижской моды! Я, конечно, слегка хихикала, но все это снаряжение и правда было весьма эксцентричным. Впрочем, двигаться Кощею наряд не мешал. Не успела я рта раскрыть, как он — совсем как кот говорил: был — и нету.
Это что, телепортация? Нормально так! А меня? И нашелся тут властелин, понимаешь. Ни здрасте, ни до свиданья. Вот не люблю таких мужиков. Хоть Кощей, хоть кто, а к собеседнику надо иметь уважение. А то так никаких зайцев с яйцами не напасешься на желающих тебе жизнь-то подкоротить.
И вот тут богатырей я даже понимать начала. Вежливо придешь — пошлют далеко за моря-океаны, невежливо придешь — все равно пошлют. Разницы никакой, если Кощей хам! И немного скотина чешуйчатая. Мог бы реально и такси поработать.
Попрощавшись тихонько с Анчуткой и котом, я взмыла над лесом и отправилась куда глаза глядят: в свой личный Мордор. Ночью с высоты он был виден издалека: везде звезды, а там, где Навь — тьма. Казалось, что даже свет луны туда не доходит. Просто черное пятно, и смотрится куда более жутко, чем днем. «Туда не ходи, сюда ходи, а то Навь башка попадет, совсем мертвый будешь…»
Ступа немного сопротивлялась, но я была упорнее. Понемногу я подлетала к самой границе. Правда, стоило мне чуть замешкаться и перестать править метлой, как моя ступа тут же пятилась назад. Кому охота в сомнительные места соваться?
Раньше сядешь — раньше выйдешь, казалось бы, а у меня что-то никак не срабатывало. Но потом я увидела, как Кощей поблескивает в свете луны, и рассусоливать мне надоело. Я снизилась, выбралась из ступы. Постучала в приказном порядке по земле метлой — мол, сиди тут, жди меня, нам еще обратно возвращаться. Забрала корзинку с едой. А потом вспомнила про яйца и распихала их по карманам — Кощея прикармливать. И побрела туда, где меж редких голых стволов высоченных сосен блестел мой бессмертный спутник.
— Здорова ты, Яга, по ночам-то шастать, — заворчал он. — Я уже притомился ждать.
— Ничего, у тебя впереди времени много, вечность, — съязвила я. Больше от страха. Нечто стояло совсем рядом с нами — темная непроходимая муть.
— Это, напомню для убогих, — хмыкнул Бессмертный. — Ничего не есть, ничего не пить, кроме принесенного. Иначе…
— Помру?
— Ну ты, Яга, сказала! — рассмеялся он. — Хуже. Навь притянет, когда захочет она, а не ты. Не совершай моих ошибок.
Он повернулся к темноте и под светом луны стал вообще как неживой. Ну чисто вампирюга из фильмов — бледный, красивый и глубоко мертвый. М-да, так и захотелось яичком угостить. Но Кощей махнул «вперед».
И мы пошли в это самое «вперед». Кощей впереди, я следом, стиснув зубы и делая вид, что мне это все нипочем. Если честно — так и должно быть, я же Баба Яга и все это мне просто раз плюнуть. Но мне-Женьке было страшно.
Кощей пропал в мути, я, набрав побольше воздуха в легкие и закрыв от испуга глаза, отважно шагнула за ним. И меня словно окутала легкая масляная взвесь, какая бывает слякотной весной на МКАДе, ничего непривычного, хотя и противно… А потом взвесь пропала, и я апнула воздуха, потому что дышать же мне надо, ну и открыла лупики свои любопытные… Кощей поманил меня жестом, мол, двигайся, и спокойно пошел вперед.
Где бы мы ни оказались, здесь было очень темно и тихо.
Ни луны, ни звезд, даже воздуха, казалось, не было, непонятно, где кончается земля и начинается небо, мутно, как в толще воды, где там верх, а где низ, и деревья по сторонам тропинки стояли голые, тянулись кривыми ветками к нам, и под ногами, пока мы шли, не шелестело — я чувствовала, как наступаю на камешки и ветки, а воображение дорисовывало звук. И если бы не зрение Бабы Яги, позволявшее видеть в кромешной тьме, я потерялась бы в полном беззвучии и безветрии.
Наверное, так выглядит вакуум. Я где-то читала, как страшно в безэховой камере, где слышно, как течет по твоим собственным венам кровь, но можно ли было верить той информации?
— Как жутко, — вырвалось у меня. — Как будто тут ничего нет.
— Это Навь, — ответил Кощей негромко, — тут ничего нет. Для живых, по крайней мере, точно. Впрочем, живым и глядеть незачем на Навь.
— А как же мы? Так и будем в потемках?..
— Ты же на границе стоишь, Яга. Считаешь, что жива? — сощурился на меня Кощей, взгляд у него был такой, неприятный, как будто он издевался и смеялся над неразумной мной.