Тряхнем стариной!
Шрифт:
— Пойдем, — поднял меня с пола Кощей. Я даже не заметила, как он подошел. Надо же, от Аспида бегу, а к этому костлявому красавцу привыкла, что ли. Ага, а еще зауважала и чуть узнала. Вот же ж беда! Нельзя же мне заглядываться на очи черные или зеленые!..
— А он нас не… — я даже не представляла, что может быть «не». Не съест, не прикончит, не отравит.
— Аспид — он Аспид и есть. Ни гнилой, ни праведный, ни добр, ни зол, — пожал плечами Кощей. — Ежели б он не был нелюдем, то назвал бы его человеком.
Я даже закашлялась. Мдэ, хорошее мнение о людях у того, кто их ранее подъедал. Это что же они костлявому сделали такого?
— Но выпить не дурак, — тем временем продолжил Кощей, и на его лице появился намек на улыбку. — Пойдем, Яга, выпьем наливочки.
И мы выпили, и еще немного выпили. Совсем чуточку, так сказать. Соображалка у меня после всех этих переживаний отключилась. В какой-то момент я поняла, что больше не могу подозревать всех и каждого, мне просто нужно отдохнуть. А еще если Кощей захочет меня как-то использовать, он, увы, это сделает, мужик-то умный и опытный. Мне до таких высот еще скакать и скакать, пока скакалка не порвется. Я неплохо поднаторела в играх разума на работе: как так сделать, чтобы тебе не прилетело по маковке за чужие руки из задницы. А тут в новом дивном мире такое творилось, что без пол-литра не разберешься.
В общем, где-то поллитра я и выпила.
В гостях у Аспида было неплохо — устроился он, конечно, в большущем зале. Все-таки в драконьем облике немаленький. Но здесь не было темно, а следы роскоши и сибаритства были. И мягкие ткани, и низкие лежаки, и фрукты в золоченой вазе. Но еду Кощей есть запретил, а вот на наливку только пофыркал и сам же налил, мол, проверено, мин нет.
Увы, корзинка с моими припасами благополучно сгинула где-то на просторах Нави. И я бы, может, и настучала по лбу костлявому, что он припасы посеял. Но и я сама все яйца побила, такими даже угощать неудобно. Слишком утомительный день… Вот сейчас бы к чему-то прислониться, глаза закрыть и заснуть на пару часиков. И прислонилась. Правда, жестковата подушка оказалась.
— Да ты, старая, наклюкалась, — проворчал Кощей и объявил: — Ну, погостили, пора и честь знать.
— В гости не зову, глаза бы мои вас не видели, — отмахнулся Аспид. — Но за сонный заговор благодарен буду. Услуга за услугу. Меня все-таки сторожить поставили, мне и отвечать в случае чего.
— Не нужен такой случай, — ответил Кощей. И я с ним была согласна, до сих пор поджилки тряслись, как вспоминала тот жуткий взгляд. — Ты бы лучше кого попало не пускал в Чертоги.
— Отказать не могу, запугать, застращать — да, но не пустить — не могу.
Хм-м, везде свои правила.
— Давай, Яга, вставай.
А я и встала, и пошла, и вдруг на улице оказалась. В Нави не было ни ночи, ни дня, одно сумрачное марево на небе. Наливка действовала коварно, но в чем-то верно. Этот мир больше не пугал, но я четко ощущала, что жива, а остальное в округе не совсем. А еще душа просила развернуть крылья и взлететь. И кто я такая, чтобы ей мешать?
— Выйду ночью в поле с коне-е-ем!.. Ночкой темной полем пойдем! Мы пойдем с конем по полю вдвоем. Мы пойдем с конем по полю вдвое-о-о-ом!
— Свидимся, — попрощался с Аспидом Кощей и пристроился рядом, корректируя мой путь. Я не возражала. О другом больше думала. Вот как так? Что в той жизни, что здесь и не пожалуешься даже на свою судьбу! Не расскажешь кому, какие мысли мучают и страхи, не выплачешь. Яга же кремень, ведьма старая.
Это да, лучше быть живой, но старой, чем вообще не быть. Но иногда хочется все-таки больше, чем просто быть живой, а и жизнью этой наслаждаться. А я ведь не успела! Ничего не успела!
— Ночью в поле звёзд благодать, в поле никого не вида-а-ать… Только мы с конём по полю бредем. Только мы с конём по полю бредем!
Тем временем мы добрели до того самого камня, где я свою жилетку оставила. Видимо, пригодилась. Потому что брошенную жилетку я увидела на седле коня. Того самого, костлявого, как пособие из биологического музея, только в попонке. Актуальненько!..
— Сяду я верхом на коня — ты неси по полю меня! Кхе! — это Кощей меня в седло закинул. Настойка внутри возмущалась, но назад не лезла. Правда, и петь постепенно хотелось все меньше, а спать больше, так что дальше я уже бормотала, уткнувшись Кощею в спину носом. — По бескра-айне-е-ему полю моему, по полю бескрайнему, вольному-у… Дай-ка я разок посмотрю, где рождает поле зарю…
А конь все нес нас куда-то и нес.
Глава двадцать седьмая
— О-ой!
Да, ой. И у меня тоже ой, но вот я же не кричу.
— О-ой!
— О-о-ой!
Ой, да кто там орет? Сейчас встану, ка-ак… Уф...
Да не встану я. Даже голову от подушки не оторву. Тяжко-то как!
— Ой да выйду ль я на крыльцо!
Тут бы глаза хоть продрать, уже славно. Что же так в голове гремит-то? И певец этот доморощенный! Нет, голос хорош, в опере бы петь. Но не сегодня, я не в форме, чтобы слушать.
— Ой да облуплю я яйцо!
— Я тебе сама сейчас его облуплю, причем оба, крокодил вечный, — прохныкала я. Где справедливость вообще в этом мире? Пили на равных, а плохо одной только мне. Вот бессмертный гад.
— Ой да посолю я его!
Кощей выводил рулады, а я, все так и не открывая глаз, выволокла подушку и натянула ее на голову. Нет, как вчера добралась домой, я как-то помнила. Не то чтобы прямо в деталях, но кое-что описать могла. Вот мы скачем в обнимку по Нави, и меня то мутит, то шатает, как бы не стошнило. Вот Кощей меня стаскивает с коня. А я на него падаю. Интересно, а что дальше было? А вот дальше провал в памяти.
Скорее всего, как-то мы из Нави вышли. Помню, мы в ступе домой летим. В обнимку? Хм-м, тут тоже обрывки какие-то, то ли я одна, то ли все-таки с Кощеем. О, дом помню. Кота помню, и какие у него глаза были — круглые на всю морду. Как в дверь я пыталась войти. Хотя бы в одну из трех…
Стыдно, бабка. Триста лет, а все туда же. Хорошо хоть, на стол не полезла танцевать. А то дискотеку я могла устроить... для тех, кому хорошо за пару веков.
Оперные вопли Кощея стихли. Я так поняла, что он закончил на яйца медитировать и теперь их просто жрет. Это бывает, столько лет жить, у любого крыша двинется, а этот всего лишь с едой разговаривает. Ну и ладно.