Тряхнем стариной!
Шрифт:
Да, та самая женщина показалась в зеркале. Вот, значит, какой я была, сомневаться в этом уже не приходится. Но Навь меня такую не видела, значит, расставил мне кто-то ловушки, вернуть мне красоту хочет. Точнее, не мне красоту, а лишить меня силы.
— Зачем? — тупо спросила я. — Вот кому это надо-то, а? Сижу я здесь на границе, никого не трогаю… ну почти, лес вон оборудую. Вот кому надо было мне все это подсовывать? Кто меня хочет силы лишить?
Изображение зарябило. Красавица, которая меня больше не трогала, пропала, но зеркало
— Да ладно, — сказала я, прищурившись. Вдруг попутала. — Да ладно. Не может быть.
Глава двадцать восьмая
— Ты руку-то отпусти, сейчас отсохнет, так схватилась, — взмолился Кощей. — Без руки вечность как-то не улыбается.
— Ой, ага, — пробормотала я, но хватку только ослабила. — И кто это?
Ни зеркало, ни Кощей мне не ответили. Показывало мне зеркало ту самую женщину, которая совершенно не та, кто мне принес тогда Изечку. Странная немного, хотя кто здесь для меня не странный… Хвоста нет, рогов нет, лицо среднестатистическое, а... рука вон одна усохшая, что ли. Первый раз эту даму вижу.
На этом, увы, сеанс колдунства и закончился. Больше боялась, что называется. Я машинально, но не без сожаления, выпустила руку Кощея и принялась заворачивать зеркало.
— Может, это ведьма какая? — предположил Кощей. — Из человеков? Бывают же и у них…
— Не знаю, — вздохнула я, — тебе видней… Но где-то Полкаша яблочки взял, это точно, так, может, и у нее? Потому что ведьмак ему только советовал, а потом еще проверял, а потом…
А потом…
Суп с котом…
И вот тут меня как ошпарило.
Так, что я даже зеркалом шарахнула по столу и услышала, как оно там жалобно за тряпками пискнуло. Но хоть не разбилось.
— Мы идиоты, — призналась я. — Я, ты, кот, Анчутка… да все. Совсем голову заморочили!
— Яга, старушка, что ты так разобиделась, — проворчал Кощей. — Эта красота, она же не вечная…
— Погоди ты со своей вечностью! — заорала я так, что стены, кажется, задрожали. Я же совершенно о другом сказать хотела. — Мы все задницей слушали! Полкаша же ясно сказал: батюшка его наказывал, батюшка проверил, батюшка то, батюшка се…
— Ну и что?
Не, он просто не понимает или не в курсе нынешних событий? Или просто политикой не интересуется? Я так-то тоже не особо люблю подобные штуки. Но уши-то так просто не заткнешь.
— Так батюшка цесаревича-то почитай как сгинул давно… ну, не очень, но сгинул! В лесу! Так скажи, какой тогда батюшка у Полкаши? Еще один? У него их что, с десяток?
Но прояснить Кощею, что там да как, мне не дали.
На улице будто все закипело. Ор, крики, потом в горницу влетела Скарапея, прижимая к себе Изечку, за ней — пара боевых зайцев. Каркал ворон, кто-то вопил — что-то ему в толчее отдавили.
— А ну тихо! — гаркнула я, выходя на крыльцо. Больше с перепугу, конечно. Кто-то же должен возглавить панику. — Тихо все! Вот ты говори.
Оставшаяся посреди моего аккуратного садика белка только глазками захлопала.
— Матушка-Яга, я ничего не знаю!
— Тьфу! — передернулась я. — Кто знает? А ну ти-хо!
Вот что за люди? В смысле звери. Опять все разом голосить начали. Но я уже усмотрела в толпе одного их тех зайцев, которых назначила в патрулирование, такой, с пятнышками на спине, и ткнула в него пальцем.
— Вот ты и говори.
— Беда, матушка! Ой, беда! Посланцы царя-батюшки в лес наведались! Сюда идут! Ой, беда будет!
Эм-м, и что? Подумаешь, царь.
— А чей царь? — уточнила я. Надо бы карту найти да посмотреть, а то как-то неудобно жить и не знать, в какой части света находишься.
— Наш, матушка.
— Ну и какая проблема тогда? — пожала я плечами. Поубивала бы, честное слово, зачем только всю округу с ног на голову поставили. — Пусть идут, его же территория.
Мое лесное население все-таки так не думало. Как только я махнула рукой, мол, нечего тут, все прыснули в разные стороны — побежали, кажется, ныкаться кто куда. М-да, полководец из меня, однако, фиговый.
— Так что? — обернулась я к Кощею. — Встретим гостей как подобает?
И вот тут Кощей меня удивил.
— Ты, Яга, извини, — сказал он, — но это ты тут бабка местная. А я считай иностранец. Так что я, пожалуй, пойду.
— Куда! — рявкнула я. — Даже думать не смей… вот что. Сто яиц, а ты… — а что он? — А ты Скарапею пока охраняешь. Идет?
— Двести.
— Перетопчешься. Сто десять. Я их, знаешь ли, сама не несу.
— Ох ты и злючая нынче, Яга, — проворчал Кощей, но согласился. А я что, это все похмелье.
— Все, иди костями греметь в избу, — отослала я жестом своего помощника. Яиц он с меня стребовал, мог бы и бесплатно помочь. Ему, поди, скучно же жить столько лет. А тут я — хоть какое-то развлечение.
М-да, кота я спровадила как-то не вовремя. Баюн очень полезен в таких условиях — обо всем знает, а что не знает, то выведает. Царь не царь, все равно неспокойно. Голову мне, допустим, с плеч не снесут, не должны по идее, но…
Да-да, но. Вот оно то самое «но», о котором я догадалась, но сказать никому не успела. Может, и к лучшему. Молчание, как говорится, золото.
— Иди-ка сюда, брат Полкаша… — поманила я медведя. — Ты у нас по обороне, вот и обороняй. — И пояснила, потому как сила есть — ума не надо это как раз про этого красавчика: — Стой тут, принимай грозный вид, ничего не делай, ни во что не вмешивайся… в общем, как обычно, только молчи.
Полкаша кивнул. Вроде понял? А я уже всматривалась. Что-то звенит, ветки шевелятся, кажись, идут. Ну, все, Яга, или пан, или панночка. Та самая, померла которая.
В какой-то мрачной потерянности я наблюдала, как на свет появляются три богатыря. Солидные такие, при конях, блестят, как у кота… глаза. И выстраиваются в ряд молча.