Тряхнем стариной!
Шрифт:
«Не о мужике тебе сейчас надо думать», — упрекнула я себя, разглядывая младенца. Вот что с ним делать, зачем я на эту кукушку не подумав наорала? Опыта выращивания детей у меня нет, а учитывая, на что я теперь похожа, младенчик при виде моей физиономии получит тяжелую психотравму на всю жизнь.
С другой стороны: зачем нужна такая вот мать, как та стерва? Ну даже если и не родная? И вообще, неизвестно, есть ли у нее дети или она как заправская попрошайка давила мне на совесть.
У Бабы Яги совесть есть? Я прислушалась, словно эта самая совесть где-то должна была мирно похрапывать. Но нет, насчет совести
Но Баба Яга! Она вон мухоморы жрет, младенцами закусывает, с водяными дружбу водит, живет в лесу… что я еще о ней знаю? Ага, она точно колдунья, и это не сказки. Плохо только, что я пока не пойму, как у меня эта магия толком включается. Сколько было уже потрясений, а сработало только на злость. А ведь я должна летать в ступе? Производить клубки до Тридевятого царства и изготавливать всякие варева? И гуси, гуси-лебеди должны у меня точно быть.
Ну, видимо, и мужик у меня на столе не зря набит овощами и фруктами. Что там кот говорил? Давай его в печь?
В печь жалко, подумала я, бредя к дому. Молодой еще. Агрессивно настроенный. А как он ко мне попал?
Я остановилась и с ужасом посмотрела на свои ноги. Сказки! В сказках одна нога у Бабы Яги была костяной! Младенец мешал, тревожить его мне не хотелось, но я извернулась и слегка задрала юбку. Нет, память не подводила, ноги у меня были обе еще обычные. Может, годами не вышла? То есть еще жить да жить?
И как жить? Собирать травы, выслушивать жалобы медведей, выносить кота и его тыгыдык — кот он и есть кот, однозначно по ночам тыгыдычит, — растить младенца… ну не есть же его, в конце-то концов? Нет, я был уверена, что на подобное я не способна. Не сказать, чтобы я отличалась чрезмерной добротой и всяким там человеколюбием, но человеколюбие в смысле кулинарии у меня не присутствовало. Нет-нет-нет. Тем более на детей.
Что там еще?
Мама дорогая, знала бы, что так выйдет, читала бы сказки, а не «Песнь Льда и Огня»! Ну и зачем мне теперь информация о Вестеросе? Яйца драконов высиживать? Так их тут, наверное, нет. Или есть?
Стемнело. На небо выкатилась луна, здоровая, как центрифуга на выставке, и сияла как медный грош. Луна такая же, как и там, где я раньше жила… И лес такой же, только нетронутый. Это понятно, никто здесь природу не губит, вот, живут все, всем хорошо. Ну, кроме того мужика, которого я мариную, ему точно несладко. Сосны пропали, теперь попадались все какие-то елки, палки, невнятная лиственная растительность, трава стала гуще и выше. А потом я повернула голову вправо и меня осенило, что я свой дом обошла кругом.
Я прислушалась. Тихо как-то — подозрительно. Где мужик? Кот насвоевольничал?
Нет, нормально вообще? Волки, медведи, водяной, зайцы, лисы, младенец... Как-то многовато вопросов, которые надо вот так вот срочно решать.
Глава пятая
В дом я пробиралась, ступая осторожно и чуть ли не на цыпочках. Получалось так себе. Хрустнули ступени на крыльце, щелкнуло у меня в колене из-за неверного шага, а я ойкнула, пошатнулась и повисла на перилах, которые, естественно, покосились. Да что такое?!
Охая и подвывая, я занесла себя на крыльцо и заставила открыть дверь. Душераздирающий скрип мог разбудить и мертвого, но в доме почему-то было тихо. Мужика не слышно, даже мыши не шуршали. И темно так, хоть глаза выколи. Но меня не темнота волновала и глаза к ней постепенно привыкали. Но вот куда бы сесть, положить младенца, усадить свою старую пятую точку, чтобы и колену было хорошо, и поясница не жаловалась? Память не подкидывала ничего… Не было, что ли, у бабки диванчика?
Мама дорогая, и как бабка-то жила? В этих руинах? И водопровода, небось, тоже нет, теперь ни отмыться от ряски, ни умыться перед сном, и зубы почистить бы… Тут ко всему прочему басом заорал младенец, который до этого висел у меня под мышкой. Ну не умею я детей носить! От вопля шарахнулись какие-то тени, и в свете луны целый выводок летучих мышей сорвался с крыши и завертелся вокруг дома.
— Что, старая, нагуляла аппетит? — вспыхнули в темноте где-то под потолком два желтых прожектора.
Я хотела заорать, но только рот и раскрыла. Житейская мудрость подсказывала, что тратить силы на ор нет смысла, вон, младенец и так надрывался. Его-то я не перекричу. Кстати, о ребенке…
— А-а, а-а, а-а, а, — подхватила я его и принялась укачивать. Но поток звука не прекращался. Может, он есть хотел? Или пеленки поменять надо? Мои познания в таких мелких детях ограничивались общими сведениями, то есть рекламой, сериалами и краткими рассказами коллег про «а мой вот».
— Свеженький, — дал оценку ребенку котище и в секунду оказался ближе, на столе. Глазищи кота пристойно освещали внутренность избы. Точно, если я — Баба Яга, то это моя изба на курьих ножках. Хм, никаких ног я у дома не заметила, может, что-то не так в детстве поняла? Но, кажется, в мультиках ноги у избы были…
А кот продолжал бубнить:
— Опять Серый шастает, добра не будет. Вытоптал поляну с травками, катался на спине, волчара, чтоб ему пусто было! А мухоморы ты зря водянику отдала, на засол нынче совсем нет и на настойку не хватит. А вот явится за настойкой Анчутка, а настоечки-то нету. Осерчает черт, закручинится, перстней и серег золотых не принесет. Про заморские страны боле не расскажет! А кто виноват, Яга?!
Он еще что-то бормотал, обвинял, корил, да так скрипуче, что у меня голова болеть начала. Еще и ребенок, и летучие мыши под притолокой. В общем, терпению бабкиному пришел конец. Ну что будет, если я признаюсь, что я не Яга? Ведь действительно не смогу я ни мухоморы варить, ни змей пасти, ни русалок обратно в озеро тащить. День-два и раскусят меня. И как бы не закусили тогда!
— Да не Яга я! Я – Женька! — вякнула я поперек коту. И почему-то не Евгенией Леонидовной представилась, а именно что Женькой. Наверное, слишком суровая морда была у этого черного зверюги.
— Тьфу ты, старая, совсем из ума выжила! — заревел кот, глаза у него стали совсем как плошки. — Ты, что ль, не утерпела? Яблочком молодильным соблазнилась? Неспелым? Дура ты сосновая, ведьма ты плешивая!
— Ну почему плешивая? — только и нашла что возразить я. Насчет яблочек ничего не знала, но волосы-то у меня были. И что, что концы посеченные?
— Раз не плешивая, то пустоголовая, — шипел кот. — Яженька она! Говорил же я тебе, старая, не ведись на ласковые речи. Что затаил на тебя злобу воевода Кудымского царя.