Тучи на рассвете (роман, повести)
Шрифт:
Тхя появился во дворе, и у него было такое лицо, будто он и сам удивлен, что забрел сюда. Он рассеянно посмотрел вокруг и направился к амбару. Шел медленно, лениво переставляя босые ноги, вдавливая в жидкую грязь незавязанные штрипки своих широких белых штанов. Из-под распахнутого халата виднелись болтавшиеся на кушаке кисет, веер и чесалка.
Не доходя до амбара, Тхя вдруг увидел перед собой большую кучу навоза, которой раньше здесь не было. Он беспомощно посмотрел на это неожиданное препятствие, повернул в сторону и направился к арбе, стоявшей в дальнем конце двора. Дойдя до нее, потряс плетенные из камыша борта,
— Совсем развалили хозяйство, пора браться самому за дело… Потом обратился к Мен Хи:
— Женщина, иди сюда. — И зевнул, чтобы она не подумала, будто он интересуется ею.
Мен Хи не успела еще подойти к нему, как в воротах появилась Пок Суль.
— Это еще что такое?! — закричала она. — Вместо того чтобы работать, целый день языком чешешь! Хорошую же невестку мне бог послал!..
Мен Хи молча пошла в хлев.
— Ты куда бежишь? — снова набросилась на нее Пок Суль. — Чем бегать взад-вперед да чесать языком, вымыла бы ноги своему хозяину. Видишь, стоит по колено в грязи. Иди же! — крикнула она остановившейся Мен Хи. — Возьми таз, там возле кухни.
Тхя очень не хотелось мыть ноги, но ослушаться матери он не посмел и нехотя потащился к себе.
Когда Мен Хи внесла в комнату таз с водой, Тхя занимался своим любимым делом: бил мух. Это занятие всегда доставляло ему наслаждение. В руке он держал мухобойку, какую можно найти у любого лавочника, — резиновую рамку величиной с ладонь, затянутую сеткой из конского волоса и прикрепленную к бамбуковой трости. Заметив на стене муху, Тхя подкрадывался к ней, ударял мухобойкой — и насекомое падало на пол.
Проделывал это Тхя сосредоточенно и с полным знанием дела. Почти не было случая, чтобы он промахнулся, и каждая новая жертва наполняла его сердце гордостью.
Но вот с некоторых пор любимое занятие Тхя, которому он отдавался самозабвенно и уделял почти все свободное от сна и еды время, начало доставлять ему немалые огорчения, а главное, потребовало большого умственного напряжения.
Тхя заметил, что, как бы сильно он ни ударял по мухе, она падала, но не раздавливалась на стене. Это и начало раздражать Тхя. Он бил изо всех сил, доходил до исступления, а результат оставался тот же: мертвая муха падала на пол, не оставляя никакого следа на стене.
Когда вошла Мен Хи, Тхя не обратил на нее внимания: настолько был увлечен своей охотой. Мен Хи не сразу поняла, в чем дело, и испуганно смотрела на Тхя, застывшего в воинственной позе. Потом ей стало смешно, и она с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться. Какие странные бывают люди! Взрослый человек — и так ведет себя!
Тхя бил мух до тех пор, пока в изнеможении не опустился на пол. Казалось, только сейчас заметил Мен Хи.
— Почему же ты не моешь мне ноги? — капризно спросил Тхя.
Он сам засучил штаны, поставил ноги в таз и потянулся за чесалкой.
Пока Мен Хи мыла ему ноги, Тхя чесал спину и зевал. Каждый зевок был таким долгим, что он успевал, не закрывая рта, трижды вдохнуть и выдохнуть воздух.
Потом она вытерла ему ноги чистой тряпкой и, взяв таз, собралась уйти. Но тут Тхя посетила новая мысль: почему он должен сам работать чесалкой? Пусть это делает женщина…
Мен Хи терпеливо чесала ему спину, а он зевал. И вдруг ей захотелось ударить чесалкой по этой запрокинутой в истоме голове. Ведь так просто. Изо всех сил ударить деревянной рукой по лысеющей макушке — и сразу все кончится.
Но тут пришла Пок Суль и велела Мен Хи отправиться ко второй жене Ли Ду Хана и помочь ей по хозяйству, потому что Ли собирается сегодня там ужинать и ночевать.
Мен Хи долго провозилась с уборкой, но не смогла угодить молодой жене Ли, и та прогнала ее. Как только девочка снова появилась во дворе, на нее набросилась Пок Суль.
За это время, кричала она, можно было управиться с хозяйством всех трех жен ее мужа!
Как же попала в богатый дом маленькая Мен Хи, дочь разорившегося крестьянина? Что надо от нее помещику Ли Ду Хану?
Тайна дракона
Ли Ду Хан мечтал о золоте. Разве это богатство — пятьдесят тенбо [1] земли! Даже те японские помещики, что живут в деревнях, имеют по триста тенбо.
А Ли Ду Хан должен жить не хуже, чем японский помещик Кураме из соседнего уезда. Тому удалось скупить самые лучшие земли, лесные угодья и пастбища. Пятьдесят тенбо он засевает маком и получает от опиума огромные барыши. Кураме построил себе большую плотину и орошает посевы. Химические удобрения возит со станции на собственной машине. А что Ли Ду Хан? Разве у него настоящее хозяйство? Но он добьется своего, и у него будет золота не меньше, чем у японца.
1
Тенбо — мера площади, равная 0,99 га.
Ли так привык мечтать о золоте, что эти мечты стали у него как бы родом занятий. Он не любил думать о богатстве между прочим, мимоходом. Если подобные мысли посещали его во время разговора с управляющим или среди хлопот по имению, Ли старался отбросить их, предвкушая удовольствие вволю помечтать, когда кончит дело. Зато после обеда он шел на парадный двор, весь заросший вьющимися растениями, ложился на циновку под деревом-беседкой и начинал мечтать.
Он обязательно найдет золото, и не просто какой-нибудь самородок, а целую скалу, золотую гору. Или вдруг перед его глазами открывалась огромная, до самого горизонта, огненная от мелких красненьких лепестков поляна. Это дикорастущий женьшень. Сколько здесь может быть корней? Надо, чтобы не меньше тысячи и в каждом корне сто граммов. За грамм женьшеня платят десять граммов золота.
А что лучше: поляна женьшеня или золотая скала? А почему что-нибудь одно? Пусть в конце поляны женьшеня стоит гора из золота. Или нет, пусть вся поляна будет окружена золотыми горами.
Ли сжился со своими мечтами, и его все больше начинало раздражать отсутствие этого сказочного богатства. И когда узнал, что его хочет повидать тоин [2] , он заволновался.
Обычно тоин предсказывал, хороший будет урожай или плохой, ждать дождей или засухи, в общем, говорил о делах, интересующих сельских жителей, и платили ему тем больше, чем больше радостей он обещал.
2
Тоин — предсказатель.