Тучи на рассвете (роман, повести)
Шрифт:
Ри сообщил, что вагоны должны скоро прийти, и Ли Шин велел не терять с ним связь.
— Вот и иди на станцию, — сказал Пан Чак. — Я сам здесь справлюсь. Буду ждать тебя вот в этих скалах, — показал он рукой.
Ри ушел, а Пан Чак разделся, обвязался полотенцем, как поясом, закрепив на нем мешочек с толовыми шашками, и нырнул.
Несколько рейсов совершил под водой к парому, пока не перетащил туда весь тол и проволоку.
Сон Чер в это время дежурил у парома, где ему и полагалось находиться в ожидании срочного груза.
В этот день
— Ты, может быть, болен, Сон Чер? — не выдержал наконец японец. — Или, может быть, ты хочешь мне сообщить что-нибудь?
— Да, да, я немножко болен, — улыбнулся Сон Чер. Улыбка была тоже не такая, как всегда, а какая-то смущенная. — Я только хотел сказать, — продолжал он, и Сукитоси заметил, что Сон Чер избегает взгляда, — я хотел сказать, что опасная у тебя работа. Случись с паромом что-нибудь, куда деваться? — сказал он, заглядывая в глаза паромщику.
— Спастись нетрудно, — медленно ответил Сукитоси. — Но почему ты об этом спрашиваешь?
Сон Чер промолчал. Паромщик покачал головой:
— От меня прятаться не надо, Сон Чер. Если хочешь сказать что-нибудь, говори, ведь я… — И он вдруг умолк, то ли спохватившись, что сболтнул лишнее, то ли не найдя нужного слова. Но эта незаконченная фраза придала сцепщику бодрости.
— Да, видишь ли, — замялся он, — тут, возможно, у борта появится проволочка, так я прикручу ее, чтоб не болталась.
Теперь все стало ясно: на пароме готовится взрыв. Сукитоси задумался и услышал торопливые слова корейца:
— Я знаю, ты здесь хозяин: это японский паром. Но ты мне друг!
«Друг»! Сукитоси словно очнулся от дремоты. Первый раз за девять лет было сказано это слово! Да, он ему друг!
— Хорошо, Сон Чер, я даже сам ее прикручу, можешь доверить это мне. Иди спокойно домой.
— Нет, я еще немного побуду здесь и постерегу, пока ты будешь ее прикручивать.
Сукитоси сразу заметил проволоку. Она высунулась из воды, царапнув борт. На мгновение внизу показалась чья-то голова и сразу же исчезла под водой. Сукитоси наклонился, схватив конец проволоки, и, натянув ее, закрепил за крюк на борту. Потом еще раз взглянул на крюк и бросил на него большой клок грязной пакли.
— Так будет спокойней, — заметил японец и твердым голосом, каким никогда не говорил с Сон Чером, добавил: — Иди! Иди на берег, проверь прибывший состав.
Вскоре поезд со срочным грузом подали на паром. Сукитоси и Сон Чер отправились на осмотр эшелона. Японец, как и положено, шел впереди, а кореец — сзади, и они смотрели, хорошо ли заклинены колеса, чтобы вагоны не двигались, если будет шторм, правильно ли они сцеплены, не оборваны ли пломбы.
Сукитоси тщательно и придирчиво принимал состав, проверял все крепления. Так и должно быть, потому что он, старый и исполнительный рабочий, хорошо понимает, что груз сегодня
Но вот приемка закончилась, и с буксирных катеров забросили на паром концы, чтобы вытянуть на борт стальные тросы. И в этот момент Сон Чер услышал слова Сукитоси:
— Будь счастлив, друг! Передай привет жене.
Сон Чер хотел ответить, но катер загудел, и Сукитоси поспешил к трапу.
— Пусть будет счастлива и твоя семья! — только и успел сказать сцепщик, покидая паром.
Вагоны со срочным грузом еще только подходили к станции, когда помощник диспетчера Ли Шин вышел в пассажирский зал третьего класса. Он обменялся взглядом с дожидавшимся его Ри, едва заметно кивнул и вернулся к себе. Ри побежал на берег, где его поджидал Пан Чак.
— Что, уже? — шагнул ему навстречу Пан Чак.
— Да, пора!
Пан Чак достал из-под камней часовой механизм, обернутый в резиновую оболочку, нащупал барашковый винт и дважды повернул его.
— Теперь все, — сказал он, входя в теплую воду. — Через два часа будет взрыв.
И вот все уже позади. Они смотрят на паром, на пыхтящие катера.
— Иди, Ри, иди, дорогой, и я пойду посплю.
Пан Чак шел, то и дело оборачиваясь на сигнальные огни парома, которые быстро удалялись от берега.
Вот первый удар, который он нанес японцам у себя на родине. О взрыве заговорят все. И это — самое важное.
Пан Чак не заметил, как очутился близ хижины Пек Уна.
Светало. На фоне серого неба уже ясно выделялись островки и скалы, торчащие из воды. Море было тихое, где-то неподалеку пыхтел катерок. Домой идти не хотелось. Пан Чак лег на землю и долго смотрел в сторону острова Кочжедо. Потом взглянул на хижину Пек Уна и веревки, на которых сушилась рыба.
Как нехорошо, что он до сих пор так и не повидал мать! Сегодня же надо будет снова к ней поехать.
Вдруг он услышал шум машины. Большой закрытый автомобиль остановился против хижины Пек Уна. Пан Чак замер. Из хижины вышел Пек Ун, за ним показались трое полицейских и еще кто-то в штатском. Полицейские подталкивали старика, а он шел медленно и, казалось, спокойно завязывал ленты на халате.
Вот старика втолкнули в машину, туда же вскочили полицейские и захлопнули дверцу. Человек в штатском огляделся и сел рядом с шофером.
Какое знакомое лицо! Кто же это такой?
Машина рванулась и через несколько секунд скрылась за сопкой.
Пан Чак сполз со скалы, перескочил через овраг, обошел сопку и, сделав большой крюк, выбрался на дорогу, ведущую в город.
Что же произошло? И что за человек сел в машину рядом с шофером? Он знает этого человека, но не может вспомнить, кто это такой.
Пан Чак добрался до хижины Ким Хва Си и остановился, опасаясь переступить порог. На счастье, учитель сам появился в дверях. Пан Чак рассказал ему все, что видел.
— Паром ушел недавно, и взрыва еще не было, — заключил он, — значит, просто выследили хижину старика Пек Уна.