Тульский – Токарев (Том 1)
Шрифт:
Бандит привлечен к уголовной ответственности.
Тульский
…В добротной четырехкомнатной квартире Сочивановых Артур себя чувствовал не то чтобы совсем уж неуютно, но, как говорится, элемент скованности присутствовал…
Все второе полугодие восьмого класса Тульский пытался обратить на себя внимание Дины Сочивановой из параллельного класса. Не сказать, что девочку Бог одарил неземной красотой, но —
Некое подобие отношений сложилось только после выпускного вечера, венчавшего окончание экзаменов за восьмой класс. Артур, кстати, к удивлению многих учителей и родителей, полагавших, что такому — место только в ПТУ, был переведен в девятый класс. А поскольку восьмых классов в их школе было четыре, а девятых — только два, то судьба свела Сочиванову и Тульского в одном классе…
На выпускном вечере Артур пригласил Дину на танец, и она, несказанно удивив многих, приглашение приняла. А потом еще и сама пригласила Тульского на «белый» танец. Тут уж все окончательно обалдели. Новость о «романе» главного хулигана школы и профессорской дочки обсуждали между собой на все лады не только школьники, но и некоторые родители.
После выпускного Дина с Артуром пару раз погуляли по набережным (Тульский даже за руку взять девушку так и не решился), а потом последовало приглашение в гости. Чтобы не было ненужных иллюзий, Сочиванова сразу предупредила, что «родители будут очень рады». Тульскому, конечно, интереснее было бы остаться с Диной в квартире наедине, но… Не все сразу, как говорится…
Профессорская квартира чуть придавила Тульского своей роскошью — старинная мебель, картины, какие-то карты на стенах, — в таких домах ему еще не доводилось бывать. Дине очень нравилось то, под каким впечатлением находился примолкший гость. Она-то чувствовала себя раскованно и уверенно на своей территории, да и родители были рядом — в общем, все преимущества наличествовали.
Она быстренько накрыла на стол в гостиной, подала чай в старорежимных чашках, варенье в специальной вазочке, печенье на блюде…
Чай пили чинно, почти по-светски, коротко переговариваясь вполголоса. Артур изо всех сил старался вести себя воспитанно. В принципе, у него получалось, вот только горячий чай он втягивал в себя со слишком громким хлюпаньем, не замечая, как улыбается на это Дина…
Долго усидеть за столом Тульский, разумеется, не смог. Он встал, подошел к книжным стеллажам — книг в квартире было очень много, — начал разглядывать корешки. Многие названия вызывали оторопь.
— Концепция тектонических разломов, — прочитал Артур вслух и вздохнул: — Красиво…
Стеллажи были украшены какими-то вазочками и бронзовыми фигурками. У Тульского начало рябить в глазах. Дина встала, подошла и, положив руку на фигурку собаки, сказала с гордостью:
— Конец XIX века, Польша. Очень тонкая ковка.
— Красиво! — Артур не понял, где какая ковка, и взял в руки фотографический портрет молодой женщины в старинной кожаной рамке. Дина аккуратно и тактично забрала у него портрет:
— Это моя бабушка по отцу. Она была смолянкой, но доучиться не успела из-за революции.
— Красивая! — похвалил Тульский бабушку и попытался составить куртуазный комплимент: — Прям вся в тебя!
Дина прыснула. Тульский недоуменно глянул на нее и насупился. Ему очень хотелось поцеловать девушку, но… Смущала даже не близость родителей, а непривычная атмосфера учености, академический дух, витавший в квартире. Уважуха!
Целоваться в храме науки было как-то стремно. Стремно, но очень хотелось…
Раздираемый противоречивыми чувствами, Артур судорожно схватил с полки старинный альбом — из него вылетела какая-то гравюра. Тульский ойкнул, попытался исправить оплошность, умудрился схватить листок на лету — но, естественно, смял его. Дина чуть нахмурила бровки, но, будучи девушкой воспитанной, сказала:
— Не переживай, я разглажу.
Тульский, покраснев и переминаясь с ноги на ногу, только кивнул, опасаясь трогать руками еще что-либо.
Водворив альбом на место, мадмуазель Сочиванова открыла крышку дорогого проигрывателя и поставила какую-то пластинку, извлеченную из солидной картонной коробки-конверта. Тульского она взяла за руку и усадила на диван — от греха.
— Ты, наверное, не любишь романсы?
Артур промычал что-то неопределенное, но прислушался. Пел Виноградов. На словах «мщенья ищет душа» Тульский, внимательно разглядывая люстру, заметил:
— Я бы написал — «мщенья ищет рука».
Дина прыснула, Тульский на всякий случай также улыбнулся.
Пластинку дослушали в молчании. Когда затих в хрустальных подвесках старинной люстры отзвук последнего аккорда, Артур встал и изобразил некое подобие поклона:
— Красиво… Слушай, я это… Пора мне. Бедное сердце тоскует… Я отвергнут, он торжествует. Страшное дело.
— Бедное сердце, — рассмеялась Дина. — Пойдем, я тебя провожу. — И она легко провела рукой по светлым волосам Тульского, компенсировав этим жестом все неудобства «званого вечера». Артур возликовал, расправил плечи и, светясь радостью, заглянул на кухню попрощаться с родителями девушки:
— Благодарю за варенье-печенье. Всего!
Профессор Сочиванов ошарашено поднял брови и в некотором замешательстве неуверенно кивнул:
— Всего…
Мама Дины изо всех сил прятала нормальную человеческую улыбку…
…Они шли вдоль большого сталинского дома, Артур держал Дину за руку, улыбался и вполуха слушал, что она говорит:
— …Сама толком не разбираюсь в предметах, которые преподает отец. Пока только научилась выговаривать: гамма — спектральный коротаж…
Тульский вдруг почувствовал, как девушка вздрогнула, и быстро огляделся: метрах в десяти от них стоял высокий крепкий парень, явно старше и сильнее Артура. Лицо его добрых чувств не выражало.
Дина, конечно, сразу узнала молодого человека — это был Олег Хоров, сын маминой подруги. Олег уже закончил десятый класс, готовился к поступлению в институт. Дину Олег считал «своей» девушкой. Тульский, почуяв, что конфликт неизбежен, чуть отошел от Дины в сторону и завертел головой, ища глазами приятелей парня. Не обнаружив таковых, Артур ухмыльнулся. Молчание нарушила Дина, решительно встав между соперниками: