Туман и Молния. Книга 13
Шрифт:
– Я отвечаю! Ты мне сейчас предъявить хочешь, что я за базар не отвечаю?!
– Сейчас нет.
– Тогда вали нахуй!
– Списки тебе вот, на дубок кладу! – Лис бросил списки погибших на стол. И вышел, громко хлопнув дверью.
Корс покачал головой:
– Как вы разговариваете, это неприемлемо. Элис ладно, ты не отвечай ему так, не опускайся до его уровня, Демон.
Никто только мрачно глянул на него.
– Элис в бешенстве, он сейчас Карину покалечит!– заволновался Корс.
– Не покалечит. Вмажется сейчас и всё.
– Она попадёт ему под горячую руку, он выместит на ней всю свою злость.
– Да не попадет она ему под руку, она прекрасно умеет не отсвечивать в такие моменты. Не бойся ты за неё.
– А
– Я так не могу. Он заводит меня.
– Да, чёрт, ты же отзеркаливаешь то, что в тебя вкладывают, – Корс задумался, – надо как-то отвязать тебя от него эмоционально. Вы с Лисом долго были любовниками?
– Мы и сейчас бываем вместе, – ответил Никто понуро.
– Когда ты успеваешь?!
Никто молчал.
– Ты расстроен. Позволяешь ему орать на себя, теперь сидишь грустный. Может, я чего-то не понимаю? Ведь он тоже твой раб, тебе стоит только приказать, и твой Лис нагнётся перед тобой.
– Да.
– Почему тогда не нагнул сейчас? Не показал, кто главный? Не понимаю!
Никто ничего не ответил.
– Ты, что ли, любишь его?!
– Да.
Корс разочарованно покачал головой:
– О-о-о! Этот рыжий всех свёл с ума. И Карину и тебя, творит что хочет, считает себя самым крутым, как ему это удаётся?
– Никак. Он на самом деле крутой.
– Чушь собачья! И не люби его, он этого не достоин! Ему на тебя плевать, он тобой пользуется, ещё и требует: «Где моя победа?» Совсем обнаглел! Он не любит тебя, Демон!
Никто сидел грустный и молчал, и Корс физически ощущал, как он тоскует по Лису, жалеет, что тот ушёл. Хочет его любви и признания.
Корса это ошеломило:
– Не-е-ет, я это так не оставлю! Я обещал тебе помогать, и я вложу в тебя другое, правильное. Я выжму всё то дерьмо, которое вложил в тебя Лис. Во-первых, так разговаривать и так общаться неприемлемо, и я займусь твоим воспитанием, твоей культурой речи. А во-вторых, я объясню тебе, что не стоит любить тех, кто не отвечает взаимностью и просто использует. Это не дело! Ты ведь согласен с этим?
– Да, – ответил Никто безразлично.
– Ты же понимаешь, что Элис тебя не любит? Он, наверное, вообще никого не любит!
– Я всё понимаю, – Никто несколько раз подряд быстро дотронулся правой рукой до лица.
– Может быть, только себя он любит, – продолжил Корс, – да и то, очень сомневаюсь, глядя на то, как он сражается, это уже даже не храбрость, это самоубийство какое-то, вообще не думает, куда лезет.
– Он думает, – Никто крепко сжал левой рукой запястье правой, пытаясь не совершать неконтролируемые движения.
И Корс это видел, то, как он пытается унять свою руку:
– Я помогу тебе, Ник, избавиться от этой занозы, человеческой слабости.
Никто не возражал, и Корса это вдохновило:
– Ты забудешь о нём, и когда мы вернёмся в Чёрный город, я к этому времени обучу тебя, ты будешь нормально разговаривать, ведь это нам понадобиться для исполнения моей Миссии, я правильно понимаю? Ведь моя Миссия будет явно связана с Верхним городом, а не с Нижним, конечно. Что мне делать в Нижнем? Значит, тебе нужно будет учиться говорить, так как мы, Высшие господа разговариваем между собой, а не так, как разговариваете вы, неграмотные простолюдины. Я тебя научу, хорошо?
– Хорошо, – ответил Никто.
Корс удовлетворённо кивнул и взял со стола списки погибших:
– Дубок… – он покачал головой, – выражения бедняков, у которых и стола нет, а вместо стола деревянный пень!
Никто молчал. Корс стал читать списки, с горечью узнавая имена своих воинов.
Никто притянул к себе своего немого Арела и прижал к груди так, как расстроенный ребёнок прижимает к себе любимую игрушку, чтобы утешиться. Корс поднял глаза от списков и посмотрел на них, его это умилило. И ещё очень нравилось то, что Никто не спорил с ним, и похоже был не против тянуться к знаниям. Корс подумал, что дьявольская хитрость одновременно сочеталась в Никто с какой-то детской наивностью и непониманием что плохо, а что хорошо. Эта незамутненность Никто в, казалось бы, самых обычных вопросах и понятиях удивляла Корса: «нет, он всё-таки немного умственно отсталый» думал Корс, глядя на так искренне расстроенного Никто. «Вот уж действительно, адски не верное, неправильное сочетание Демона и человека. Такой кривой, ущербный симбиоз, но впрочем, это даже мило!» Корс вспомнил, как Никто довольно примитивно разговаривает, хотя и говорит правильные вещи: «Ладно, я его научу, он кажется не против, наверное, и сам понимает, что ему это нужно».
Никто прижал Арела к себе сильнее и поцеловал. Арел сразу ответил на поцелуй, они так засосались на глазах у Корса, что тому стало не по себе. Он подумал, что наверное нужно уйти и не уходил, не хотел уходить, продолжая смотреть, как Никто и Арел целуются, как Никто гладит Арела по лицу чуть скрюченными пальцами правой руки, очень ласково, и Арел обнимает его. Корс понял, что сейчас их поцелуй перейдёт в нечто большее, и ревность зашевелилась в нём, подгладывая, но он отбросил эти мысли. «Никто чужды человеческие понятия о морали», подумал Корс, таким образом, успокаивая себя. «Он делает это не для того, чтобы вызвать у меня ревность, обидеть или сделать мне назло, нет. Ник тоже любит меня, он добрый и ласковый со мной. Просто сейчас он хочет побыть с Арелом, они давно вместе, но это ничего не значит. Ник слушает меня, и тянется ко мне, он просто сейчас не понимает, что задевает мои чувства, и это неприлично – так обжимать Арела у меня на глазах. Демон не знает стыда, и не разбирается в человеческих понятиях. Вот в чём причина его поведения. И он не говорил мне уйти. Я не должен ревновать и обижаться, Арел его любовник и мы одно целое». И Корс, так объясняя себе всё происходящее, продолжал смотреть, как Никто раздевает Арела, начинает тяжело дышать, со стонами прижимаясь к нему, и Корс чувствовал, что у него тоже встаёт, несмотря на ревность и обиду. Арел так выгибался навстречу и так льнул к своему любимому, их движения были такими дополняющими друг друга, также как и в бою, они были единым целым. Действие одного плавно перетекало в движение другого. Корс теперь уже испытывал не ревность, а скорее зависть, понимая, насколько неуклюжим и бездарным был его секс с Никто. Он смотрел во все глаза, стараясь понять, как Арел так делает, как между ними образуется такая гармония. Это было красиво. И на это можно было смотреть бесконечно, как на огонь или текущую воду. Никто долго имел Арела, тот стонал, и Корс словно был там с ними.
Он сидел за столом, гладил свой член и, тяжело сглатывая слюну, смотрел, как задница Никто плавно ходит туда-сюда, как он склоняется над Арелом, а тот, напротив, приподнимается к нему, и они снова сосутся, и светлые волосы Никто смешиваются с тёмными волосами Арела и заслоняют от Корса их лица. «Я трахался с ним также», думал Корс: «Наши волосы также смешивались, это так красиво». Он пытался услышать, о чём они сейчас думают и не слышал, но не потому, что не мог, а потому что они не думали, ни один ни другой. Корса это поражало, их какой-то транс и ни одной внятной мысли, лишь спонтанный поток удовольствия. Корс пытался войти с ними в резонанс и перестать думать, поэтому он даже вздрогнул, когда явственно услышал мысль Никто, обращенную к Арелу: «Я разрешаю тебе кончить», подумал Никто и Арел застонал, задрожав в экстазе. «Ах вот, как они…», понял Корс, едва не кончая вместе с Арелом. Он видел сейчас как Никто, чуть расставив колени, медленно продвигается вверх вдоль тела Арела, опускается ему на лицо и, понимая где сейчас рот и губы Арела, видя как Никто то садиться на его лицо сильнее, то приподымается, упираясь руками в спинку кровати. И Арел, язык которого был теперь освобожден от металлического чехла, ласкает им Никто, придерживая за ягодицы руками. Вылизывая, двигая головой вперед назад, просовывает свой язык глубоко внутрь, заставляя Никто стонать, и зажмурившись, запрокидывать голову, хватая ртом воздух. «Боги, я тоже так хочу! Чтобы этот чёртов князь делал мне также!» подумал Корс, видя, как Никто сжимает свой член, и кончает Арелу на лоб, садясь глубоко на его язык. И Корс кончил тоже.