Туман и Молния. Книга VII
Шрифт:
Корс с шумом выдохнул и провёл ладонью со лба к подбородку, словно пытаясь стереть усталость. Он прикрыл глаза.
– Ну что, отпустило вас молодой татуированный человек, – улыбнулся доктор.
– Да, немного.
– Ну, так сядьте ровно, в конце концов!
– Внутренности, желудок, я не могу…
– Всё болит? Печень заражена?
– Да.
– Давно?
– Да.
– Поэтому вы написали мне здесь вот этот препарат?
– Да.
– Хорошо.
Доктор снова взялся
– Щиплет немного, да?
– Я обычно развожу его не просто очищенной водой, – заметил Никто.
Я знаю, – улыбнулся доктор, – но ведь так интереснее, правда?
Никто согнулся, прижав руки ко лбу, потом сложил ладони лодочкой, закрывая ими глаза.
– Да, посмотрите что у него с глазами, – вспомнил Корс, его лицо было каким-то перекошенным, – он говорил мне, что не видит нас.
Доктор надавил Никто на лоб, запрокидывая голову, убрал его ладони с глаз:
– Посмотрите на меня, молодой человек из самого-самого «Нижнего» ниже некуда.
– Только не светите мне в глаза! – Никто буквально шарахнулся в сторону от старика.
– Что?! Перестаньте так дёргаться!
– Не надо светить мне в глаза, – взмолился Никто.
– Не надо, – сказал Витор Корс, – не светите.
– Хорошо, – доктор немного обиженно пожал плечами, – я просто хотел просмотреть глазное дно, но обойдёмся без этого, как скажете. Хотя, случай интересный.
– Что вы имеете в виду? – спросил Корс.
– Глаза определённо переделаны под нечистых. Перестроены грамотно, он хорошо видит в темноте, я думаю, и даже немного видит сейчас при свете.
– Вы ведь видите немного сейчас?
– Да, – Никто кивнул.
– Здесь полумрак, благодаря тому, что вы задёрнули шторы, и плюс сейчас идёт подпитка стимуляторами, которые мы ему ввели.
– Спасибо за разъяснение, значит, ему нужна темнота?
– Да.
– То есть днём при свете, он не видит ничего?
–Да, к сожалению. И довольно давно как я понимаю. Когда с тобой это сделали?
– Когда ты был в плену у нечистых? – уточнил Корс.
Никто мотнул головой:
– Нет. Давно, я сам это сделал.
– Сам?! – удивился доктор. – Похвально, для этого нужны недюжинные навыки.
– Да он говорил тут, что хотел бы быть врачом, – скептически заметил Корс.
– Да вы что?! – обрадовался Балтазар Нейт. – Как интересно! Хотел стать врачом, а стал пациентом, – он засмеялся своей шутке.
Больше его никто не поддержал.
–Хорошо, и посмотрите еще, что у него с горлом, он хрипит, вы слышите? Простужен? Или инфекция? Мне ещё только этого не хватало.
– Да я слышу, что он охрипший. Откройте рот молодой человек, вот уж в рот я вам посвечу, ладно?
– Простуда здесь не причём, – сказал он через некоторое время, отстраняясь, – подрезаны голосовые связки,
– Что?!
– Я первый раз признаюсь, вижу, чтобы человек с такими связками вообще разговаривал. По всем законам он не должен говорить. Он не может говорить!
Никто поднял голову и впервые за всё это время посмотрел на Корса, и тот понял, что он его наконец-то увидел!
Их глаза встретились.
И Никто опустил взгляд. Его плечи снова ссутулились, он замер сжавшись на стуле.
– Кто ты?
Никто вздрогнул от этого простого вопроса, словно Корс его ударил. Сжал пальцы, затянутые в кожаные перчатки в замок.
– Выйдете все, – приказал Корс негромко, но таким голосом, что конвой и с ними доктор буквально вылетели за дверь.
Они остались в комнате вдвоем.
* * *
– Ты не человек!
– Пусть так – согласился Никто как то обречённо, – так ведь проще. И не нужно винить себя за ошибки.
– Браво! – Корс несколько раз хлопнул в ладоши, – И ведь ты меня чуть не провёл!
– Что это значит?
– То, что я и в правду поверил… – Корс вдруг схватил со стола лежащий ничком портрет:
– Кто это?! Видишь?! Или тебе лучше засунуть голову в мешок и там разглядывать?
– Я вижу сейчас.
– Ну? Так кто это знаешь?
–Знаю.
– Кто?!
–Ваша жена, Инесс мать Карины. – ответил Никто.
– Правильно! Моя жена и мать Карины. Мать Карины и всё!
Никто тупо разглядывал свои руки в дорогих перчатках, лежащие на коленях, одна рука так и осталась разбинтованной и не закрытой. Браслеты горкой лежали на столе Корса.
– После всего, что ты проделал с ним… явиться ко мне в трупе моего… – Корс запнулся. – В так цинично изуродованном трупе.
Никто молчал и по-прежнему смотрел на свои руки.
– Как ты выглядишь на самом деле? Какой ты? Такой? – Корс ткнул пальцем в испорченный язвами рисунок на руке Никто, заставив того отшатнуться.
– Ответишь мне что-нибудь?!
Никто поднял лицо, взглянул на Корса, и тому показалось, что глаза его смеются:
– Не могу, – сказал Никто – у меня ведь перерезаны голосовые связки.
И Корс его ударил. Со всей силы кулаком в висок. Никто упал со стула, скорчился на полу.
– Думаешь, я тебя боюсь?! Да я сгною тебя в каменном мешке, – прошептал Корс, – это будет надгробие для него. Красивое каменное надгробие, и ты будешь лежать там и не сможешь пошевелиться, и не будет возможности у тебя больше управлять этим телом. Как тебе моя идея?
– Не надо…, – едва выговорил Никто.
– Ты меня боишься?!
Никто закрыл лицо ладонями.
– Нолан! – закричал Корс.