Туман

Ли Мери

– Выходит, туман действует не только на людей, – говорит Лекса и убирает телефон.

– Видимо, это так.

Вынимаю наушник, и мы проходим на кухню. И в этот момент начинает мигать свет, и от этого моя душа уходит в пятки. На улице по-прежнему слышны крики людей. Но с каждым днём их становится всё меньше и меньше.

– Алекс, мы должны сходить за Зари.

Включаю чайник и сажусь напротив сестры. Лекса, как всегда, выглядит идеально. Прическа – волосок к волоску. Легкий макияж и отутюженная одежда. Глядя на сестру, вовсе не скажешь, что за окном носятся зараженные люди и пытаются покарать тех, кто ещё не заражён.

– Я твоему Зари ничего не должна. Я его даже не знаю.

– Он хороший и чуткий. Мы встречаемся уже три месяца, просто я раньше не говорила о нём, хотела понять, что у нас всё серьезно.

– И ты поняла это через три месяца? – спрашиваю я, и в моём голосе отчетливо слышно нотки скептицизма.

– Да, он любит меня, а я его.

Насколько Лекса молода и наивна.

– Мама с папой любили друг друга почти шестнадцать лет, и что в итоге? А ты за три месяца поняла, что Зари любовь твоей жизни?

Серые глаза сестры начинают сверкать, но не от гнева или злости, кажется, что Лекса вообще не способна на такие эмоции. Ангелы не злятся.

Сестра практически плачет.

– Ты жестока, – говорит она.

Возможно. Но я не всегда была такой. Может я повзрослела или смена образа жизни изменила мои взгляды, но раньше я была больше похожа на Лексу, чем сейчас на себя. Я тоже когда-то верила в любовь и розовых единорогов. Но папа легко всего несколькими словами показал мне, что любви нет.

– Нет. Я не буду рисковать жизнью ради незнакомого мне парня. Если уж у вас такая любовь, почему он ещё не здесь?

Лекса не находит что мне ответить, и в этот момент закипает чайник. Наливаю нам чай, иду в комнату за телефоном и пытаюсь позвонить маме. Она не отвечает. Набираю Питеру, звонок переходит на автоответчик. Питер живёт рядом с притоном Хами. Но, видимо, нам придётся наведаться туда самим.

Мама, какое же неблагоприятное время ты выбрала для своих посиделок.

Жду, когда Лари проснётся, Лекса уходит к себе и без устали пытается дозвониться до любви всей её жизни.

Почему, смотря на свою сестру, мне кажется, что я старше её не на один год, а на пять, и это как минимум?

Пытаюсь залезть в интернет, но у меня не получается.

Нет сети.

Отлично, то есть больше информации из телефона мы не получим?

Лари просыпается только через два часа, всё это время я перепроверяю собранные мной и Лексой рюкзаки. Вроде ничего не забыла. Хотя потом окажется, что что-то поистине важное я всё же не взяла.

– Ты как? – спрашивает друг, усаживаясь за стол.

Наливаю ему чай и пока нарезаю бутерброды, рассказываю о звонке отца.

– И что ты думаешь? – спрашивает он, внимательно вглядываясь в моё лицо.

– Я не знаю. Но думаю, нужно ехать. Сидеть в квартире не вариант.

Следующие слова Лари выбивают землю у меня из-под ног.

– Я не поеду с тобой, – говорит друг. – Моя семья скоро вернется.

Я ожидала, что он откажется, но всё же надеялась на обратное. У меня было время, чтобы подготовиться к разговору с другом. И я пускаю в ход не самые приятные аргументы.

– А если нет?

– Об этом я стараюсь не думать, – тут же отвечает друг.

Ставлю тарелку с бутербродами на стол и сажусь напротив Лари. В глазах собираются слезы, но я сдерживаю себя.

– Я без тебя не справлюсь, – признаюсь я. – Лари, ты мне нужен.

Друг внимательно смотрит мне в глаза, но не отвечает. Я продолжаю давить. Пусть я буду эгоистичной сукой, но я правда без него не справлюсь.

– Мы можем доехать до твоего дома и оставить там записку, – предлагаю я.

– Алекс, ты просишь меня о невозможном.

– Это возможно.

– Ты представляешь, что будет с моими родителями, когда они приедут домой и не обнаружат меня? Да они с ума сойдут.

– Я понимаю, но ещё я думаю о том, что ты можешь остаться тут один, а меня и Лексу явно убьют. Нам нельзя разделяться.

Лари съедает три бутерброда и в итоге молча уходит в гостиную, а потом я слышу, как он записывает родителям сообщение на автоответчик. Трижды. Он сделал это на сотовые родителей и на домашний телефон.

Протяжно выдыхаю и сажусь на стул. Лари входит на кухню и смотрит на меня серьезным взглядом.

– Ты слышала?

– Да.

– Тогда собираемся и вперед.

Лари разворачивается, но я окликаю его. Он оборачивается и смотрит на меня своим самым спокойным взглядом, словно я только что не попросила его отказаться от семьи и выбрать меня.

– Спасибо, – искренне говорю я.

Он улыбается и идёт будить нового члена нашей неуклюжей команды. Облокачиваюсь о косяк и наблюдаю за Лари, он так аккуратно избавляет ребенка ото сна, словно делал это уже тысячу раз, а потом разговаривает с ней как со взрослой, спрашивает хочет ли она пить, есть или в туалет. Девочка не отвечает, но забирается к Лари на колени и обнимает за шею. Друг ловит мой взгляд и говорит:

– Она за всё время ничего не сказала.

– Может, ещё не умеет?

– Не думаю, она понимает меня, но… скорее всего она слишком испугалась.

Как и мы.

Человеческая натура склонна возвращаться мыслями к прошлому и думать, а что бы случилось, если бы я поступила иначе. Сначала я думала, что мы совершили ошибку, когда пошли за рыдающей матерью, но сейчас я уверена – мы сделали всё правильно. Я и Лари спасли ребенка. И это дорогого стоит.

Лекса выходит из комнаты и демонстративно не смотрит в мою сторону. Ну и ладно. Я не шутила, когда говорила, что не пойду на поиски и спасение её парня. Это слишком рискованно и страшно.