Туманный город

Шульман Марина

Ещё у меня появились бы друзья. Родственники – это, конечно, замечательно. Но иногда хочется пообщаться со своими сверстниками, которые не учат тебя уму-разуму, а с ними можно играть, ходить друг к другу в гости, устраивать совместные праздники… Как вы понимаете, с кочевым образом жизни завести друзей не было никакой возможности.

Сейчас, когда я уже выросла, я мечтаю об этом меньше и меньше. Становлюсь реалистом или старею?

С другой стороны, всё могло быть гораздо хуже. За время путешествий мне довелось видеть людей, живших в гораздо худших условиях – в нищете, болезнях, унынии. А я в почти семнадцать лет не жалуюсь на здоровье, достаточно зарабатываю на карманные расходы и, как уверены окружающие, даже обладаю приятным голосом.

Впрочем, сама я отношусь к нему довольно скептически – мне кажется, люди преувеличивают. Хотя бы потому, что я вижу, как долго и тщательно готовится к новым выступлениям моя двоюродная сестра Ребекка: она часами репетирует, выполняет упражнения для голосовых связок и вечно недовольна своим исполнением. Как сейчас вижу её, прекрасную миниатюрную блондинку в длинном зелёном платье под цвет глаз, стоящую около зеркала и отслеживающую каждое движение.

Что касается меня, то, когда дядя Октавиус поручает выучить песню, я обычно откладываю задание насколько возможно, пролистывая ноты лишь перед репетицией. Но на занятии делаю вид, что усердно занималась с материалом. Наверное, он догадывается о том, как обстоит дело, и всё равно относится с терпением, не требуя изнурительной работы.

– Изабелла, сегодня ты превзошла себя! Я всегда знал, что ты способна на многое, – искренне говорил дядя после некоторых особенно удачных исполнений, и мне было приятно это слышать. Но вот чтобы жить так постоянно – нет, я не хотела.

Ах да, я не представилась. Меня зовут Изабелла Конрой. Всю жизнь я путешествую с моей большой семьёй – мы труппа бродячего «Театра Конрой», колесящего по разным городам королевства с концертными номерами. Среди нас есть и чужие артисты, которые, тем не менее сроднились с нами. Однако, рождение в нашей семье подразумевает, что со временем ты тоже станешь членом коллектива и продолжишь традицию.

Принадлежность к единому роду сплачивала всех. Мы дружно делили невзгоды, а счастливое событие в жизни любого становилось поводом для радости остальных. Мудрое руководство старших подбадривало молодые поколения, бесценный опыт жизни и искусства накапливался и передавался дальше.

Также как нам в труппу попадали и пришлые артисты, так бывали и случаи, когда отпрыск клана находил в себе мужество (а чаще проявлял полное отсутствие таланта и неспособность даже к вспомогательным работам) и покидал родное гнездо, обустраиваясь где-нибудь фермером или служащим в ростовщической конторе. Нужно ли упоминать, что этим он терял репутацию стоящего человека в глазах театрального семейства и иначе как с пренебрежением о нём и не говорили. Что, впрочем, не мешало всему каравану останавливаться в доме отщепенца на постой дольше обычного срока, когда мы проезжали через его город.

Лично я не воспринимала таких людей изгоями. Наоборот, они являлись для меня путеводной звездой, горевшей очень тускло, порой не заметной сквозь тучи, но благодаря которой я всё равно знала – есть другая жизнь, где я могла бы быть себе хозяйкой и принимать свои решения.

Только наша судьба редко складывается так, как нам хочется, не правда ли?

Моим главным устремлением было стать взрослой и наконец-то самой выбирать, чем заниматься. У меня почти нет сомнений, что через полтора года, став совершеннолетней, я найду в себе силы и покину семейный театр.

Конечно, я не могу сказать, что Розамунда и Марк проявляли строгость по отношению ко мне или многое запрещали. Наоборот, им нельзя отказать в доброжелательности. В то же время я и не чувствовала от них сильной любви, между нами всегда существовало пространство, дистанция.

Хотя, чему тут удивляться. Ведь фактически они являлись не моими настоящими родителями, а дядей и тётей, и удочерили меня потому что у них не было собственных детей. Оба их ребёнка трагически погибли – мальчик утонул в реке, а девочка умерла от неизвестной болезни, подхваченной на гастролях в далёкой стране.

Увы, людей, давших мне жизнь, я практически не помнила. На память от них остался лишь совместный маленький портрет и чудо-амулет – волшебные кости, хранящиеся в изящном мешочке у меня на шее. Марк и Розамунда рассказывали, что моя матушка получила их в дар от загадочного поклонника, очарованного её танцевальным выступлением. Кости являлись моей единственной ценной вещью и были тайным другом. Они представляли собой два кубика с множеством граней и слов на них. Я любила бросать их и получать ответ на вопрос или даже какую-то призрачную поддержку. Ребёнком я представляла, что это родители общаются со мной таким образом. В трудные моменты кости помогали мне почувствовать, что я не одна и всё не так плохо. Оставалось только дождаться восемнадцатилетия, и затем я буду свободна, как птица!

В данный же момент мы направлялись в западную часть королевства, в средний по величине Туманный город, лежащий между двух горных вершин. Он располагался довольно далеко от последней стоянки и вроде бы труппа прежде никогда в него не заезжала.

Несколько дней назад, ещё пребывая в Озёрном городе, я случайно оказалась рядом, когда дядя Октавиус вертел в руках замусоленную карту и обсуждал детали с местным торговцем. Тот дал ему адрес постоялого двора и записку к секретарю из мэрии, к которому следовало обратиться насчёт организации представления. И вот уже трое суток мы находились в дороге.

– Ты тоже раньше никогда не бывала в Туманном городе? – обернувшись, спросила я у матери, по обыкновению занимавшейся вязанием во время переездов.

– Нет, не доводилось, – она покачала головой. – Туда долго и сложно добираться, ты же сама видишь.

– А что-нибудь слышала про него? – поинтересовалась я.

– Захолустье, пара десятков тысяч населения. Обычный провинциальный город со скучной размеренной жизнью. Ничего особенного. Ну, кроме того, что он расположен неподалёку от Чёрных Земель.

Я внутренне вздрогнула:

– Но ведь там безопасно? В смысле…

– Да, конечно. Иначе Октавиус не стал бы так рисковать, – рассеянно ответила Розамунда и снова углубилась в рукоделие.

Наш караван состоял из пяти конных фургонов, перевозящих шестнадцать артистов, концертные костюмы и декорации. Сами повозки, довольно небольшие по размеру, служили нам не только транспортным средством, их также можно было назвать домом – фактически мы жили в них. Тем не менее при первой возможности труппа обязательно заезжала на постоялые дворы. Там люди отогревались, мылись, стирали вещи, да и просто комфортно ночевали.